Лера шевельнулась во сне, и я окончательно проснулся. Поправил ее волосы, разметавшиеся по подушке и щекочущие мне нос, поцеловал оголенное плечо. Она только сонно пробормотала что-то и уткнулась носом в подушку.

Я с сожалением отодвинулся. От окна тянуло утренней свежестью. Я укрыл плечи Леры махровой простыней.

Осторожно нашарил джинсы, оделся и тихо спустился в сад. Мне хотелось обдумать все еще раз, а рядом с Лерой это было несколько затруднительно.

Трава была мокрой от росы, и я прошел до конца сада по садовой дорожке. Здесь заканчивался собственно сад, и начинался лес. Ограда между участками здесь была частично разрушена, и я заметил за ней какое-то яркое пятно.

На крупном валуне, посреди скопления камней, сидела Лика Георгиевна.

Выглядела она, и в самом деле, неважно. Я подумал, что с моей стороны будет нечестно начать ее выспрашивать о чем-либо. Уход за больной, видимо, нелегко ей достается. Некрасивое, от природы смуглое лицо сейчас вовсе почернело, выдавая внутреннюю тревогу.

Я повернулся и решил тихо уйти, но под ногами предательски хрустнула сухая ветка. Женщина подняла голову и посмотрела в мою сторону.

— Здравствуйте, — виновато пробормотал я, — извините, я не хотел вам мешать.

— Вы мне не помешали. Я уже собиралась уходить. Беда редко приходит одна: Лида серьезно заболела, и мне надо сменить Игоря. Мы теперь не оставляем ее одну.

— Лика Георгиевна, я признаюсь вам: Лера — очень дорогой для меня человек. Я чувствую, что вокруг нее происходят странные и страшные события. — Я замолчал, подбирая слова.

— Вы хотите меня о чем-то спросить?

— Да. Вчера я был невольным свидетелем вашего, если так можно это назвать, разговора с Лидией Петровной. Я хотел бы знать, умела ли Лидия Петровна обращаться с оружием?

Она недоуменно посмотрела на меня и спросила:

— К чему вы клоните? Вы что, верите в то, что Лида могла выстрелить в Володю?