Славка невозмутимо кивнул. Он внимательно и серьезно посмотрел на Наташку:
— Я так рад, что приехал, что встретил тебя. И очень хорошо, что ты мне тогда по башке треснула. Я от этого, кажется, окончательно в разум пришел. Не знаю, как я жил до сих пор. А вот сейчас думаю, что привезу тебя к себе, и душа радуется. Вот только переживаю, как бы ты у нас там не заскучала.
Она тихо спросила:
— Ты ведь будешь рядом? Я не заскучаю.
Вернулись мы поздно. Лера с тетей Катей пили чай на веранде, о чем-то тихо шептались.
Я пошел к воротам, чтобы поставить машину в гараж. За калиткой я столкнулся с Андреем.
— Ну, как дела?
Он хмуро посмотрел на меня.
— Земцов оформляет отказные материалы. Рад до смерти.
Я утвердительно кивнул.
— Значит, он поверил, что это — самоубийство?
— Не думаю. Он, конечно, сволочь и карьерист, но не дурак.
Мы закурили.
Я предложил:
— Послушай, так получилось, что не чужие теперь, вроде. Если ты хочешь добиться правды, я вызову ребят. Они помогут.
Он помолчал, потом покачал головой:
— Нет. Семейное это дело, не хочу я, чтобы чужие люди во всем этом ковырялись. Мама совсем плоха. Невозможно держать ее все время на лекарствах. Игорь уже договорился, отвезем ее в клинику. Вот в понедельник будет девять дней, сразу и улетим.
Я согласился с ним. Вспомнил, о чем утром рассказывала Ольга Алексеевна, и спросил:
— Как Лика Георгиевна?
Он неожиданно насторожился.