– Лье пять или шесть будет.

– Если в сторону Пор-Дье, то я могу вас подвезти.

Момент был решительный. Я собрал всю свою храбрость и сказал:

– У меня совсем нет денег, но, может быть, вы вместо платы возьмете землянику, которую я собрал.

И я открыл свой платок.

– Ягода хороша. У тебя, значит, нет ни одного су? – он стал говорить со мной запросто и перешел «на ты». – Все равно садись, вид у тебя измученный. Ягоды свои ты продашь в трактире Бомулен и на эти деньги угостишь меня – это и будет твоя плата за проезд.

За мои чудные ягоды в трактире дали шесть су, и то благодаря торговцу, который кричал, что нас обманывают и что нельзя заплатить меньше.

– Теперь потребуй с них две порции вина, – сказал он, когда торговля была окончена.

Я уже не мог стесняться и потому возразил:

– Я бы предпочел кусок хлеба, если вы позволите.

– Ничего, пей, я поделюсь с тобой хлебом, когда мы поедем.

– Вы дадите мне хлеба! – воскликнул я и, поверьте, не заставил себя просить во второй раз.

В Пор-Дье мы прибыли не вечером, как я предполагал, а около четырех часов. Матери не было дома. Я мог войти в дом незамеченным и переждать в рубке, куда она почти никогда не входила. Рубка ничуть не изменилась с тех пор, как я покинул ее; она была такой же, как после смерти отца: полна сетей и других рыболовных принадлежностей. Сети висели вокруг, как старая паутина, они хранили запах моря и смолы. Я поцеловал их – они напомнили мне счастливое детство. Потом я стал готовить себе из них постель. Я открыл слуховое окно в кухню, чтобы видеть, что делается снаружи, и принялся ждать.

Я совсем забыл про усталость, но едва я уселся, как тотчас же заснул крепким сном. Меня разбудили голоса. Была ночь. Мать, склонившись над камином, раздувала огонь, а около нее, опершись о стенку, сидела одна из моих теток.

– Значит, ты пойдешь к нему в воскресенье, – говорила тетка.

– Да, соскучилась я, хочу посмотреть на него своими глазами, каков он теперь. Он не жалуется в своих письмах, но он мне кажется таким печальным…

– Говори, что хочешь, но на твоем месте я бы ни за что не отдала его Симону.

– Что же, по-твоему, лучше позволить ему уйти в море?

– Да уж лучше в море, чем потом…

– Что же потом? Ты только вспомни сама. Где твой старший сын? Где наши братья Фортунэ и Максим? Где мой бедный, дорогой муж? Где муж Франсуазы? Посмотри вокруг. Скольких не хватает – и все погибли в море.