— Утро еще не наступило, а в стране дураков уже кипела работа... Ну?

Затем, часто после смешка в динамике раздавался голос звонившего, и нес этот голос, как правило, ценную оперативно-коммерческую информацию, упустить которую Миша не мог.

— С привоза, — сообщал голос. — Дека «Иваси», с примочками, наворочанная, лонг-плей, четыре башки, стерео, туда — семерку.

Сие означало, что только что из-за границы прибыл видеомагнитофон «Джей-Ви-Си» — двухскоростной, с четырьмя головками, множеством вспомогательных систем управления и контроля, и непосредственный продавец просит за магнитофон семь тысяч рублей.

— А тебе?.. — спрашивал Миша посредника, не отверзая вежд.

— Ну... единичку кинешь — спасибо, — отвечали смиренно. — То бишь, сто рублей за сделку.

— Неинтересно, — отзывался Миша, с неудовольствием чувствуя, что просыпается уже бесповоротно. — Никакого «коридора».

«Коридор» означал перспективу выгоды от последующей перепродажи.

— Да брось... Ты его за семь с полтиной спулишь — делать нечего... Цены какие — каждый день в гору!

Голос вещал правду: цены действительно росли, причем безудержно, хотя Мишу этот факт не смущал. Рост цен не влиял на прибыли Миши, профессионально занимавшегося спекуляцией импортной радиоаппаратурой. Более того — благодаря рыночному ажиотажу имелась возможность существенной наценки за товар, чей рыночный номинал возвращался к Мише, конечно же, неизменно. Другое дело — взять товар ниже конъюнктурного номинала, это удача, счастье.

В данном же случае лукавит Миша с перекупщиком: твердая цена магнитофону семь с половиной тысяч, но четыреста рублей наживы Мишу не устраивают, появилась у него привычка с каждой сделки урывать по крайности полтысячи, такова минимальная ставка.

— Подвинь клиента на сотню, — говорит Миша. — Сторгуешься!

— Не двигается! — лживо горюет голос.

Миша знает: не «единичка» — гонорар перекупщику, перекупщик берет аппарат тысяч за шесть с половиной, а Мише объявляет больше, у него те же интересы... И перекупщик знает, что сие Мише известно, но таковы правила игры, таков принцип, и дело вовсе не в сотне, а в ритуале коммерческой пикировки, и часто ускользает из-за пикировки амбиций явная выгода, и жалко ее, ускользающую, но принцип все равно главнее, каким бы разорительным ни был. Уступить — значит, сбить руку. А Миша суеверен.

— Давай-давай, души хозяина! — советует он. — Пусть прогибается, крохобор!

— Ну... хорошо, — сдается перекупщик. — Попробую. Часам к двум буду у тебя с аппаратом. Жди.

Следует отбой. Миша удовлетворен. Выигрыш явный. Магнитофон он продаст за восемь тысяч, «пассажир», то бишь покупатель, имеется, а значит, девятьсот рябчиков, считай, в кармане.

За первым звонком лавиной обрушиваются последующие. Миша поэтапно ведет разговоры из уборной, ванной и кухни — благо, есть у него радиотелефон. Телефонов же как таковых у Миши множество. Последний приобретен за восемь тысяч — этот перезванивает по памяти в другие города или же по тем адресам, куда хозяин временно отлучается, имеет систему автоответа, антиподслушивания, различного программирования, цифровой дисплей и массу иных занимательных и полезных функций. Связь в бизнесе — первейшее дело, денег на нее жалеть глупо. Связь — это и есть деньги. Зачастую — прямо из воздуха. Тем более круг знакомых Миши разнообразен, хотя одинаково состоятелен; вопросы к Михаилу возникают ежедневно, и он охотно всем помогает.

Звонок. Просят устроить номер в Дагомысе. Заблаговременно, на июнь. Миша твердо обещает. Услуга — шестьсот рублей. Положить в клинику. Три тысячи. Достать черную икру. Мебель. Состыковать кооператоров согласно их интересам. Надежно пристроить краденое. Отмазать от милиции или же от рэкетиров. Часто Миша отвечает лапидарно: «Запиши номер телефона. Скажи — от меня. Деньги можешь завезти на неделе».

Великое изобретение — телефон. Звонок, сведение двух заинтересованных сторон и... ах, если бы еще по проводам пересылались купюры...