Провожаю ее взглядом. Мне жаль, что доверие, что было между нами, разрушено. И некого винить в этом, кроме себя.

— Спасибо, любовь моя, — говорю я Лив, когда мы остаемся вдвоем.

— Я делаю это не из-за тебя, — негромко произносит она, глядя мне в глаза. — То, как ты обошелся с ней, действительно бесчеловечно и не заслуживает прощения. Представляю себе, в каком она отчаянье, если уж отважилась звонить Америго… Узнать, что все, кому ты доверял, оказались порядочными тварями — от этого можно тронуться рассудком. Искренне сочувствую девочке. Когда-то я была в похожей ситуации и знаю, как важно ей сейчас дружеское плечо и чужое участие.

— Может быть, ты замолвишь перед ней за меня словечко? — целуя ей руку, прошу я. — Какой я чудесный и замечательный….

— И не подумаю. Она сама должна решить, насколько ты важен для нее, сможет ли она простить ту боль, что ты ей причинил. Я бы не смогла, — говорит Лив, закусывая губу. — Почему ты предаешь всех, кого любишь? Что с тобой не так, Зотикус? Отчего ты боишься быть честным с собой и сваливаешь ответственность на какие-то правила, принципы, черт знает, что еще? Ведь что бы ты ни делал, ни выбирал — это все ты. Тебе придется с этим жить. А ты каждый раз идешь против сердца. Я все понимаю — честь, долг, выдержка… Желание быть хорошим парнем… Но в жизни важно не только это. Есть еще долг любви, и ты постоянно увиливаешь от него.

— Я не знаю, что тебе на это ответить.

— Не обязательно отвечать, просто задумайся над этим. Потому что однажды, ты можешь потерять всех, — горячо говорит Лив. Обнимаю ее и целую в висок.

К нам подходит Петра и пристально смотрит на меня.

— Когда вы отведете нас к маме? — спрашивает она. — Мы хотим домой.

Бросаю взгляд на Лив. Она понимающе кивает и быстро уходит.

— Позови брата, — прошу я, внутренне готовясь сообщить близнецам страшную новость. Девочка послушно уходит, а через минуту возвращается, держа за руку Фео. Оба выжидающе смотрят на меня.

— Вы, наверное, уже догадываетесь, что случилось что-то не хорошее, — издалека начинаю я.

— Мама умерла? — прямо спрашивает Петра.

— Да, милая. Увы, это так. Ее последние слова были о вас. И я пообещал ей, что с вами все будет хорошо.

Фео заходится в плаче. Его сестра стоит, плотно сжав губы, и невидящим взглядом смотрит на меня.

— Нам придется жить с тобой? — ее голос звучит четко, но безжизненно.

— Какое-то время.

К нам подбегает Дэшэн, начинает успокаивать мальчика. Петра идет к окну.

— Когда вырасту, — говорит она, — обязательно найду и убью того, кто это сделал.

Решимость, с которой были сказаны эти слова, поражает меня. Что ж, Амалик, теперь тебе точно не поздоровится.