— Нашел в доме у Ады. Этот принадлежит Петре, ее дочке, которую держит у себя Амалик.
— Он сделал очень грамотный выбор, — задумчиво говорит Рита. — Если Айлин принесет в жертву инквизиторов и охотника, он станет неуязвим для любой опасности, исходящей от противовесных сил.
— Ты сказала охотника? — уточняю я, и меня осеняет догадка.
— Да, именно. Почему ты так бурно реагируешь?
— Потому что Вагнер похитил Саб, а она как раз то, о чем ты говоришь!
— То есть, Айлин придется принести в жертву лучшую подругу? — ужасается Рита.
— Сестру, — поправляю я. Рита охает, просит подробностей и деталей. Делюсь с ней тем, что знаю.
— Да это гениально, — произносит Рита. — Потому что после такого жертвоприношения Айлин точно никогда не станет прежней. Она возненавидит и себя и весь мир.
— Ты была любовницей Амалика, расскажи все, что знаешь, про эту сволочь. Все самое интимное, незначительное, на первый взгляд. Чем больше, тем лучше.
Ведьма закатывает глаза, потом вздыхает.
— Ты понимаешь, сколько лет назад это было? — поднимаясь, говорит она. Открывает дверцу шкафа, прячется за ней и начинает переодеваться. — Двадцать! Мне тогда едва исполнилось шестнадцать, он был старше меня на шесть лет. У него была шикарная машина, и мы часто ездили в лес. Там был небольшой дом, что-то вроде коттеджа. Он любил проводить время вдали от людей и городской суеты. Много читал, играл на пианино, мог медитировать часами. И я смотрела на него, как на Бога… Потому что люди такими не бывают…
Вечером приезжает Ирма. Она привозит одежду для обряда. Белые хлопковые штаны и такую же рубашку для меня. И платье для Айлин. Ужасается тем, как я выгляжу, собственноручно делает для меня ванную с целебными травами, от которых вода становится темно-коричневого цвета. Смешивает в миске глину с каким-то порошком и наносит его мне на лицо.
— Полежишь в ванной двадцать минут, потом смоешь, — говорит она. — На время обряда это поможет затянуться трещинам, и кровь перестанет сочиться.
Ведьма уходит, чтобы помочь Рите подготовить Айлин. Раздеваюсь, забираюсь в воду, от которой щиплет кожу и покалывает все тело. Мысли крутятся вокруг Арсена. Где он сейчас? Не натворил ли с отчаянья глупостей? Справится ли с предательством любимой женщины? Конечно, он уже не юный вампир, который не умеет управлять своими эмоциями, но в такой ситуации, когда душевная боль зашкаливает, легко дать слабину и ошибиться. Потерять в один день лучшего друга и возлюбленную это нелегко. Тем более так. Вспоминаю то время, когда переживал разрыв с Ливией. Те бесчинства, что устраивал, лишь бы забыться. Неужели ему придется пройти через этот же кошмар?
Дверь хлопает, раздаются шаги — и через мгновенье в ванную в верхней одежде, пахнущий ветром и морозом, вваливается Америго. Увидев меня, он складывается пополам и заходится от хохота.
— Нет, ну ты конечно, аристократ, — продолжая хохотать, с трудом выговаривает он.
— У тебя должна быть веская причина, почему ты прерываешь мою великолепную медитацию.
Мой ответ веселит его еще сильнее, и смех становится похожим на истерику. Просмеявшись, он мгновенно становится серьезным. Садится на стиральную машинку и, вытащив из кармана пузырек из темного стекла, ставит его на край ванной.
— Я принес тебе лекарство. Не хочу, чтобы ты разложился во время обряда. Я, конечно, доверяю методам Ирмы, но что-то сомневаюсь, что эта грязь поможет тебе столь же хорошо, как химия Конрада, — говорит он, поправляя черную пиратскую повязку, закрывающую левую глазницу. — Надеюсь, ты понимаешь, что я делаю это исключительно ради Айлин. В ином случае, я бы просто наслаждался твоей беспомощностью.
— Если это продлевает мою жизнь, то мне все равно, как ты это объясняешь, — как можно небрежнее отвечаю я, вытаскивая пробку из пузырька и тут же осушая его. Эффекта, как в прошлый раз, не последовало.