— Нет. Я заварил всю эту кашу с переворотом и несу за это ответственность. Лив не должна пострадать, это не ее война.
— Она уверенна, что ее.
— В этом виноват я. Слишком много рассказывал ей о несправедливости жизни тех, кто за гранью. Лив слушала, сочувствовала, и принимала мои эмоции за свои. Она такой же законник, как ты. Уверен, что, когда она окажется вдали от меня, к ней вернется ее привычное виденье мира.
— Почему ты не можешь допустить того, что она просто поменяла свое мнение? Изменила своим убеждениям?
— Если я допущу подобное, то это может означать, что моя вера в справедливость тоже ненастоящая, и однажды я изменю ей, — поднимаясь на ноги, горячо говорит Америго. — Кстати, почему ты до сих пор не сдал меня? Я ведь каждый день этого жду. Надеюсь, можно сказать, но ничего не происходит. Когда ты уже станешь собой, Зотикус?
— Иди к черту, — беззлобно бросаю я.
— Ладно-ладно, — со смехом откликается Америго.
Выбираюсь из подвала следом за братом. Он уже стоит в гостиной и о чем-то говорит с Айлин. Дина наблюдает за ними, сидя на диване. Взгляд у нее недовольный, сердитый. Брови нахмурены. Она пытается переключить внимание на книгу, что лежит у нее на коленях, но снова поднимает глаза и смотрит на свою кузину и вампира.
— Значит, сегодня вечером? — уточняет он.
Айлин кивает. Она стоит напротив него, скрестив на груди руки. Ее плечи напряжены, губы плотно сжаты. Разговор дается ей через силу. Изредка она бросает взгляд в сторону Дины, и ее напряжение возрастает.
— Тогда увидимся через три часа, — говорит Америго.
— Мне жаль, что ты потерял глаз, — в голосе Айлин проскальзывают теплые нотки.
— Звучит почти как «спасибо», — улыбается Америго.
— Что-то вроде того.
— Для бессмертного это сущие пустяки. Можем повторить, если хочешь, — выпендривается Америго.
— Ни за что. У меня нет желания флиртовать со смертью в ближайшее время, — откликается Айлин.
Дина с шумом захлопывает книгу.
— Если что — зови, — бросив взгляд в сторону ведьмы, говорит Америго и тянется к дверной ручке.
Айлин смотрит, как он выходит на крыльцо, и оборачивается к кузине.
— Тебе обязательно было показывать свое недовольство? — спрашивает она, не скрывая своего раздражения.