– Так точно.

– Ну и превосходно. Немедленно к нему. Кстати. Сколько же ему лет?

– Много, – Осоргин вздохнул.

– Это я понимаю, – кивнул Гурьев. – А всё-таки?

– Шестьдесят три. Яков Кириллович, вы же сами сказали – он гений…

– Я думаю, это замечательно, Вадим Викентьевич.

– Что?! – растерялся Осоргин.

– Что вы не обладаете даром читать мои мысли, – Гурьев чуть качнул головой и провёл рукой по волосам. – И вы даже не представляете себе, какое это счастье. Для нас обоих. Всё. Едем.

Гурьеву показалось, что Осоргин еле удержал себя от жеста отдания воинской чести. А вот это мне нравится, подумал он. Хотя я пока и не заслужил, – всё равно, мне это нравится. Он, взявшись уже за ручку двери, неожиданно – как всегда – переменил тему:

– Есть у меня вопрос к вам, быть может, и не совсем по адресу.

– Слушаю, Яков Кириллович.

– Что вам известно о Багряниновых?

– Только фамилия, – покачал головой Осоргин. – А что?

– Это важно. Совсем ничего?

– Нет. Ничего вразумительного доложить не могу, не располагаю сведениями… Тут уж, скорее, Николай Саулович поболе моего способен сообщить.

– Вот и повод для визита, – кивнул Гурьев. – В таком случае, не станем откладывать в долгий ящик. А открытие кадетского корпуса перенесём, по такому случаю, на понедельник.

Заодно проверим осведомлённость и искренность кандидата, подумал он. Пропадать – так в сопровождении оркестра.

Осоргин сел за руль. По мере приближения к временному пристанищу генерала Матюшина – героя русско-японской кампании и, по сути дела, создателя Разведупра Генерального штаба, автора первых оригинальных на русском языке созданных трудов по теории разведывательной и контрразведывательной службы, – Гурьев начал ощущать нечто, похожее на волнение. И неудовольствие – поскольку Осоргин не придумал ничего лучше, чем поселить легендарного генерала в одном из самых невзрачных – если не сказать больше – уголков Ист-Энда. Где сверкающий лимузин смотрелся весьма дико, и Гурьев выругал себя за беспечность: следовало бы приехать на такси, чтобы не привлекать излишнего внимания. Ну, да что теперь кулаками махать.

Они поднялись по скрипучей, норовящей прогнуться под их шагами лестнице. Гурьев, впрочем, вышагивал, как обычно, легко и невесомо, и скрип раздавался исключительно из-под подошв моряка. Осоргин в который раз поразился странному умению Гурьева двигаться так бесшумно, словно скользить по воздуху.

Осоргин осторожно постучал в дверь. Матюшин открыл, и после короткого представления пропустил прибывших внутрь. Комната, занимаемая генералом, была небогата мебелью и удобствами. Судя по всему, единственным, что привёз Матюшин с собой из Белграда, были книги. Сам генерал был в мундире старого образца, правда, без погон и лампасов. Это радует, подумал Гурьев. Это радует.