– Расскажу. Но ты первая.

– Ну, хорошо… Они познакомились с отцом на выставке в Париже, в девятисотом. Отец привёз туда свой автомобиль, который он сам изобрёл и построил…

– Автомобиль?!

– Да, – горделиво выпрямила шею Рэйчел, – папа был изобретателем. И у нас была автомобильная мастерская. Ему это ужасно нравилось. Правда, продавалось это… никак не продавалось. Зато на выставке он даже какую-то медаль за него получил. А мама… Кажется, она просто приехала посмотреть выставку. Потом… Они долго писали друг другу, отец два раза ездил в Россию, её не хотели выпускать. И на брак этот никак не желали соглашаться…

– Почему?

Рэйчел умолкла, нахмурилась… Он ждал.

– Они… Вся эта история…

– Какая история?

Расскажи, расскажи мне эту историю, Рэйчел. Ты же знаешь, я обожаю истории, подумал он. Ну?!

– Отец… Роуэрики совсем небогатый род, куда уж там до Багряниновых.

– Ого, – Гурьев усмехнулся. – Князья Багряниновы. Как интересно.

– Ах, Джейк… Это такая всё чушь, на самом-то деле.

– Ну, не знаю, – Гурьев чуть отстранился, посмотрел на Рэйчел. – Не уверен, будто это такая уж чушь. Во всяком случае, из-за этой чуши в России погибли миллионы, и миллион человек вынудили бежать. Ты знаешь, что такое миллион, Рэйчел?

– Знаю, – она улыбнулась.

– Боюсь, что нет, – Гурьев нахмурился. – В одном вагоне помещается сорок человек. Это двадцать пять тысяч вагонов, Рэйчел. Тысяча двести поездов. Если три поезда из России приходили бы каждый день на Юстонский вокзал, потребовался бы целый год, чтобы вывезти такую массу людей. Представь себе только – каждый день, месяц за месяцем, тысячи людей – растерянные, испуганные, глаза которых переполнены ужасом того, что довелось им увидеть в пути. Не думаю, что кто-нибудь в полной мере может представить себе это. И это – лишь те, кому удалось вырваться. Вырваться чудом. А Багряниновы?

– Их… Насколько я знаю, они все погибли.

– Вот как.

– О, Боже мой, Джейк… Я ведь была совсем ребёнком. Я помню очень смутно эти разговоры. Мама с отцом, кажется, пытались разузнать и предпринять что-то. Но… Я не думаю, что у них получилось. Степень хаоса я пусть и очень приблизительно, но всё-таки могу себе вообразить.

– Прости, Рэйчел.

– Ах, что ты, – она улыбнулась, погладила Гурьева по волосам. Он даже не ожидал, что пусть и относящаяся к нему, но почти непроизвольная ласка так взволнует его. И этот жест, – так напомнил вдруг ему Пелагею… Как можно не любить женщину, которая так ласкает мужчину, подумал он. – Что ты, Джейк.