– Я знаю. Но дело не в том, боишься ты или нет. Иногда от нас мало что зависит. Нет на свете человека, который устоял бы под пытками, Тэдди. Когда человека пытают по-настоящему, он рассказывает всё, что знает, а то, чего не знает, придумывает, – только ради того, чтобы пытки прекратились. Рассказы про героев, которые умерли, не выдав тайны врагу, – это глупые сказки для дурачков, сочинённые идиотами.

– И никогда не бывает иначе?!

– Ну, отчего же, – Гурьев усмехнулся. – Бывает. Бывает, что палачи – неумехи. Или пытки ненастоящие, или слишком сильные. А ещё – правда, такого в самом деле почти не бывает – можно научиться превращать причиняемую тебе боль в наслаждение. Тогда – чем пытка ужаснее, тем она слаще. Но это – то самое искусство, которое лучше бы никогда не довелось применить на практике.

– Но ты умеешь, – убеждённо проговорил мальчик.

– Иначе – откуда мне могло быть известно такое? – Гурьев устроился чуть поудобнее. – Сила ещё и в том, чтобы знать свои слабости и учиться обращать их себе на пользу. И не только себе. Мы всего лишь люди, дружище. Не боги. Отнюдь.

– Знаешь, Джейк… – мальчик вздохнул. – Со мной никто так не разговаривает. Все думают, что я маленький.

Это была чистая правда. И это было страшной, почти непоправимой ошибкой со стороны Рэйчел: мальчику с таким острым умом и наблюдательностью, как Тэдди, необходимо отвечать на вопросы. А главное, давать ему возможность их задавать. Любые. Что Гурьев и делал. Он торопился, потому что знал: времени, чтобы наверстать упущенное и заложить основы на будущее, у него не так много.

– Ты не маленький. Ты мужчина, только ещё не очень взрослый, но это наживное, – Гурьев кивнул, словно соглашаясь сам с собой. – Я поэтому разговариваю с тобой, как положено разговаривать мужчине с мужчиной.

– Давай улетим, Джейк, – сказал Тэдди. – Купим большой гидроплан, летающую лодку, и улетим на необитаемый остров. Ты, я и Рэйчел. Втроём. А?

– А при чём тут Рэйчел? – Гурьев притворился, что улыбается.

– Как при чём? – удивился мальчик и ошарашенно посмотрел на него. – Ты разве в неё не влюбился?!

Вот и всё, сапёр, подумал Гурьев.

– А что, заметно?

– Ещё как, – важно кивнул Тэдди. – И она тоже. Она дурочка, думает, я не вижу.

– А я вот не вижу, – сказал Гурьев, чувствуя, как дрожь подбирается к кончикам пальцев.

– Это потому, что ты тоже влюбился, – снисходительно улыбнулся мальчик. – Два дурака. Дурак и дурочка. Тили-тили-тесто, жених и невеста. Дураки какие, прямо смешно.

Ага, подумал Гурьев. Смешно. Обхохочешься.

– И что привело тебя к такому глубокому умозаключению?

– Ты не сказал ей, что ли?

– Тэдди.