Да зад я ушиб когда упал со стула, а не штаны испачкал.

И нечего на меня так смотреть Лис это с болота воняет а мы гномы все же покрепче людей будем. и Кимли засмеялся.

Я думал, что я мастер розыгрышей, но после встречи с ним теперь понимаю почему люди в отличие от гномов воюют друг с другом.

— Это ж надо, так честного гнома напугать. — продолжал причитать гном, по виду которого было видно, что он не злится за мою шутку.

— Да тут едва не пострадала не только твоя гномья честь, но и портки! — заржал Гарон и хлопнул меня по плечу, — хотя бы подняли всем настроение, давно тут так не веселились. А то я и спал внизу, чтобы ребята чувствовали, что я их не брошу, и не удумали чего. Ну, раз так, предлагаю вам пожать друг другу руки и забыть о том случае на воротах. — сказал Гарон.

Я протянул гному руку: «мир?». «Мир», — сказал гном и, улыбаясь, пожал мне руку.

— А ты не плох для человека, но шутки гномов все равно лучше. Вот как-то раз, мы с ребятами…

— Кимли, собирайся в дорогу! — прикрикнул Гарон и гном, сердито бурча, поспешил вниз.

Было видно что бурчит он больше для порядка, а не от обиды.

Снарядить в дорогу даже небольшой отряд в пять десятков человек — дело непростое, но, благодаря тому, что Гарон заранее велел собрать все самое необходимое, этой проблемы удалось избежать. Сложнее было с распределением груза. Тащить на себе пару десятков килограмм припасов и прочего добра, необходимого для установки полевого лагеря, ополченцы явно не хотели. Поэтому десяток имевшихся в крепости лошадей тащили на себе не только скудный запас фуража, но и изрядную долю поклажи.

Гарон после такого раннего подъёма, устроенного мной, был на удивление весел, я же был полон скептицизма.

Десяток лучников и десяток латников с пятеркой гномов уже были собраны, и в ожидании дальнейших приказов от Гарона уже сидели на дорожных мешках. Ополченцы же носились по лагерю, как курицы со своим первым яйцом, в роли яйца выступали объемные мешки личной поклажи. Каждый ополченец искал способ навьючить что-нибудь из своих вещей на спину бедных лошадей, которые под увеличивающимся весом поклажи проседали все ниже и ниже.

Гарон ревел раненым медведем, пытаясь призвать ополченцев к порядку. Я не вмешивался в процесс управления лагерем. Рядом со мной, тяжело сопя, остановился Кимли с четверкой гномов. Молча посмотрев на суету ополченцев, гном скинул с плеч увесистый мешок. В мешке, упавшем на землю, что-то лязгнуло.

— Вот и крепкий, как скала, гном пожаловал. У тебя там что, походная кухня? — не удержался я от колкости.

Гном лишь махнул рукой на мою шутку. Решительно шагая, этот бородатый субъект пошел прямо к толпе суетящихся ополченцев.

Ещё издалека гном прокричал:

— Да что вы возитесь, словно девки на сеновале, туды-сюды? Гарон, брось ты это безнадежное дело, не хотят идти — пусть остаются тут. — попытался гном заглушить шум от криков ополченцев.

— Ты прав, Кимли. Если через пять минут вы не соберётесь, мы выйдем без вас! — громко прокричал Комендант.

Гарон же, как и мы все, тащил на себе мешок со съестными припасами, кирку, маленькую металлическую лопатку, пару мотков веревки и несколько свертков с личными вещами. Поэтому, когда он медленно развернулся и зашагал к воротам, большинство ополченцев, побросав на землю наименее ценные вещи, поспешили следом за комендантом. Отставшие спешно скидывали с лошадей свое барахло и спешили следом.

— Открывайте ворота! — крикнул гном, и четверка бородатых собратьев гнома сноровисто сняла с массивных ворот увесистые запоры.