Свят, сложив голову мне на плечо, ныл о том, как сильно ему хотелось спать. Паша не терял надежды склонить меня на секс. Сначала меня забавляли его пьяные приставания, но по прошествии получаса начали здорово бесить. Его потная рука, полезшая мне под пальто и начавшая теребить шнуровку платья, стала последней каплей. Я резко крутанулась на барном стуле, так что пальто свалилось с моих плеч, и со всей силы сжала его рвавшееся из штанов на волю достоинство. Паша охнул, но я сдавила его ещё сильнее.

— Езжай домой, если не хочешь, чтобы я организовала тебе вывих, ты понял?! — Прошипела я, отталкивая его от себя. Он качнулся, но все равно снова навис надо мной, и его рука упрямо норовила проникнуть мне под юбку, поднимаясь вверх по неприкрытому бедру. — Паша, прекрати же! — Я изо всех сопротивлялась, знакомая паника уже сжимала мое горло, но он просто вдавливал меня в высокий стул, на котором я сидела, и пытался силой раздвинуть мне ноги, шепча при этом нечто совершенно омерзительное даже для моих нетрезвых ушей. Марина, увидев, что ситуация принимала опасный оборот, схватила металлический портофильтр от кофемашины и бросилась мне на помощь. Но пока она огибала барную стойку, чья-то рука уже с силой рванула Пашу назад, от чего он потерял равновесие и рухнул на кафельный пол.

— Я что плохо объясняю? — Свирепо рявкнул Томас, одним движением водружая Пашу обратно на ноги. — И я разве не предупреждал тебя, чтобы ты не лез к ней?! — Паша бормотал что-то неразборчивое, но Томас не стал его слушать и вытолкнул из кофейни.

Мы с Мариной завороженно наблюдали за моим телохранителем в действии. Сердце оглушительно бухало у меня в груди, когда он приблизился и, решительно подняв мое лицо за подбородок, уставился в глаза.

— Все нормально?

— Бывало и похуже, — кивнула я, стараясь не смотреть в темноту его разгоряченно сверкающих глаз. Марина, словно почувствовав себя лишней, нырнула обратно за барную стойку, где в картонной коробке в уголке мирно посапывал Тайлер, заботливо укутанный в шарф Свята.

— Тебя это даже не обижает! — Рассерженное лицо Томаса приблизилось к моему.

— Недомерка, распускающего руки по-пьяни, недостаточно, чтобы меня обидеть, — отозвалась я, выдавливая из себя улыбку.

— Чего же будет достаточно? — Почти шёпотом спросил он, и от его тёплого дыхания на моих губах сердце перестало биться. Почерневшие глаза Томаса скользнули вниз к моим скрещенным на груди рукам, и дальше к коленям, которые я прикрывала длинным подолом платья.

— Моего старшего брата, — спокойно сказала я, прекрасно понимая, что это не тот ответ, который Томас ожидал услышать. По-крайней мере это была чистая правда, а сегодняшний день ещё мог окончиться моей сокрушительной победой.

— Я ему не позволю, — прорычал Томас, и я заметила, как напрягся каждый мускул на его прекрасном, охваченном гневом лице. Его лоб прижался к моему, и в изнеможении я закрыла глаза. Что переменилось в его отношении ко мне? Почему он не отталкивал меня, а сам тянулся ко мне при всякой на то возможности? Это было восхитительно, но… так неправильно.

— Томас, мы не можем… — чуть слышно выдавила я.

— Я знаю. От этого ты становишься ещё более невыносимой, — прошептал он, медленно отстраняясь.

Я осторожно выдыхала скопившийся в груди воздух и вытаскивала из спутавшихся волос невидимки, обдумывая истинную степень этого «мы не можем». Рядом со мной каждый день находился мужчина, который одновременно презирал меня, ненавидел и безумно хотел. А я все не могла отпустить свое прошлое.

Я нагнулась за пальто, все ещё валявшимся на полу, и тугая шнуровка платья больно врезалась мне в и без того натертую спину. Я незаметно развязала ее и закуталась в пальто. Уже было все равно, сумеет ли платье с подолом, ставшим вдруг таким тяжёлым, удержаться на мне. Ноги ныли от каблуков, голова — от наступавшего похмелья. Было уже почти пять утра. Если Адриан не успел за это время исправить ситуацию с Алиной, придётся ему делать это уже в наше присутствие.

Я еле-еле убедила Свята, что досыпать в своей кровати ему понравится гораздо больше, чем распластавшись по барной стойке. Держа его за рукав на ходу, я расплатилась с Мариной за выпитый чай, и готовилась принять из ее рук свёрток с Тайлером, когда Томас меня опередил. Прижав к своей каменной груди тёплое тельце щенка, он неожиданно шепнул мне:

— В твоих интересах не потерять по дороге платье. Иначе я уже не посмотрю, что ты внучка моего босса.

Я не поверила своим ушам. Томас признался мне в своем поражении. Я же могла хоть тогда убрать от груди руку, и шедевр Вивьен Вэствуд тут же соскользнул бы к моим ногам. Но я сделала все, что было в моих силах, чтобы этого не произошло.

В ту ночь я снова видела во сне причину, по которой не могла забыться и отдаться Томасу всем своим существом: старшего брата, что едва не совратил меня в подворотне, когда мне было 14. Покрытая испариной, с дрожащими плечами и упавшим сердцем, я скинула с себя одеяло и села на кровати. Как бы мне хотелось, чтобы это был лишь очередной кошмар, выдуманный моим подсознанием. Часы показывали полдень. Полдень субботы, по прошествии которой до Рождественского бала останется десять дней. Еще десять дней меня никто не будет хотеть убить. Или нет?…

— О дьявол! О боги! Что это такое?! Агата!!! Твою мать, я знаю, что это твоих рук дело! — Из коридора раздавались вопли Свята. Мне даже высовываться туда не нужно было, чтобы понять, что произошло. Пока я вытряхивала друга из верхней одежды и укладывала в кровать, Томас положил Тайлера в будку, как он был, завернутым в шарф Свята. А проснувшись, щенок воспринял своё одеяло как собственность и, судя по тому, как надрывался теперь Свят, прогрыз в нем не один десяток дыр.