— Я делаю утку, будешь?

Алина не ответила, отвернулась и стала расстёгивать пальто. Проходя мимо меня, ошарашенного тем, что мои кулинарные способности не получили должного восхищения, она прятала глаза.

Хочется напомнить, что психолог из меня никакой, так что я просто проводил Алину взглядом до ее комнаты, а когда за ней закрылась дверь, вернулся к своему бурбону. Но политика невмешательства в чужие дела в тот день вообще не работала. Быстро, чтобы не передумать, я пересёк коридор и без стука (это же мой дом) вошёл к Алине в спальню. Девушка сидела на кровати и сосредоточенно считала деньги. Перед ней по кучкам были разложены купюры разного номинала, вот только они были такие тоненькие, что их еле еле хватило бы на месячную аренду трехкомнатной квартиры в спальном районе. Алина свирепо глянула на меня подозрительно красными глазами.

— Кто тебя воспитывал? Вроде бы ума много не требуется, чтобы запомнить, как сжимать пальцы в кулак и стучать ими в дверь!

— Зачем ты считаешь их? — Проигнорировав ее претензии, поинтересовался я.

Явно без разрешения, из глаз Алины выползли слезы. Она сердито размазала их по щекам вместе с тушью и швырнула в меня подушкой.

— Уходи!!! — Она промахнулась, но вместе с движением воздуха купюры одинокими стайками разлетелись по покрывалу, — пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя такой жалкой!

— Пока ты не скажешь, что произошло, я не уйду, — решительно ответил я, прислоняясь к стене и скрещивая на груди руки, давая понять, что готов подождать. Алина послала меня и, больше не обращая внимания, возобновила свой счёт. По тому, с каким отчаянием она отсчитывала последние пятисотки, я понял, что ей не хватало на нечто крайне необходимое.

— Сколько не хватает? — Спросил я, когда она выпустила из рук деньги и с безнадёжным видом опустила голову.

— Много. В два с половиной раза больше, чем я успею заработать за декабрь.

— Сколько?

— 90 тысяч, — Алина с силой стукнула кулаком по деревянному каркасу кровати. То ли от боли, то ли от огорчения, невоспитанные слезы снова вылезли на свет божий. Девушка запрокинула голову, пытаясь слить их обратно в глаза, но вместо этого из горла вырвалось угрожающее всхлипывание, и Алина разрыдалась.

Я ненавидел женские слёзы почти так же сильно, как ревность или занудство. Но с ней это просто не работало. Плакала Алина, а больно неожиданно стало мне. Я шагнул к ней, намереваясь утешить, но она дёрнулась в бок и развернулась, сбив покрывало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ненавижу чувствовать себя такой бесполезной и жалкой! — Прорыдала Алина.

Я уже не мог выносить этот рёв, кромсавший мою душу на части. Сев на кровать, я потянул сопротивлявшуюся девушку к себе на грудь. Я обхватил ее маленькое дрожавшее от слез тело в кольцо своих рук, сомкнув где-то в районе ее груди. Сидя ко мне спиной и не имея ни малейшей возможности пошевелиться, Алина начала успокаиваться. Прошло какое-то время, и она затихла, откинувшись затылком мне на плечо. Жар ее кожи передавался и мне. Я откинул Алине волосы и опустил подбородок ей на плечо.

— Деньги правят этим миром. Если ты будешь реветь всякий раз, когда тебе будет на что-то не хватать, никаких слез не хватит, и… — моя глубокомысленная речь сбилась, когда я обнаружил, как Алинино тело реагировало на мой голос. По ее голым рукам побежали мурашки, а влажная от слез щека сильнее прижалась к моему виску. Забыв, что хотел сказать, я повернул голову и медленно выдохнул Алине в ухо, проверяя свою теорию. Она обмякла у меня в руках и затаила дыхание. Я медленно поцеловал ее в шею, и с ее губ сорвался порывистый вздох.

— Я могу дать тебе эти деньги. Это не такая уж большая сумма для меня, — прошептал я, ведя губами вверх по ее сонной артерии. Но Алина вдруг гневно дёрнула локтем, угодив в живот, так что мне пришлось выпустить ее из своих рук.

— Это самое отвратительно предложение дать взаймы! — Закричала она на меня.

— Я предлагаю тебе безвозмездную помощь без какой-либо задней мысли! Это же даже меньше полутора тысяч евро!

— Вот! Опять! Как предложение о финансовой помощи можно преподносить как оскорбление?! Ты избалованное деньгами чудовище, Адриан! — Алина гневно столкнула меня с кровати, а я вздрогнул, потому что она впервые за долгое время назвала меня по имени. И оно здорово звучало в ее исполнении, — видишь, тебя даже это не обижает! Уходи! Твой ужин, судя по всему, сгорел.