— Перестань, — пробормотала она, не отрывая глаз от внушительного романа Донны Тартт в тот день, когда Агатиного Томаса перевели обратно в Петербург.

— Чего? — Я уже еле еле ворочал языком, но все еще не уступал в схватке с дремотой.

— Прекрати бороться со сном, дурачок. Он же восстанавливает.

— Это ты меня восстанавливаешь, — прошептал я, но Алина посмотрела на меня, как на душевнобольного.

— Я обещаю, что завтра снова буду здесь.

Устав бороться с давлением на веки, я почувствовал, как ее пальцы переплелись на кровати с моими.

— Адриан, пожалуйста, больше никогда так меня не пугай, — шепнула она. Хотя эти слова уже могли запросто мне послышаться.

Мое избиение будто обнулило счетчик боли, которую я причинил Алине. Я должен был сделать все от меня зависящее, чтобы он не заработал уже никогда. Но как я мог, если эти чертовы антибиотики превращали меня овощ, который мог только бубнить всякую чушь и беспомощно ворочаться с боку на бок?!

2 марта стало первым днем, когда в мою палату не вкатили противно дребезжащую капельницу, увешанную препаратами, словно виноградными гроздьями.

— Братан, да ты, похоже, теперь без допинга! — Присвистнул Макс, все это время безуспешно пытавшийся заинтересовать себя книгой Алины.

— Наконец-то я смогу выяснить, кто продолжает жрать в моей палате куриные крылья так, что я просыпаюсь с ощущением, будто меня самого обваляли во фритюре! — Ухмыльнулся я, с облегчением закидывая руки за голову.

— Ты не гавкай, а то к твоему ошейнику еще намордник добавится! — Обиженно проворчал Макс.

Алина засмеялась во весь голос, зажимая ладошкой рот. Ее волосы, закрученные сегодня в локоны, задрожали на солнце, пробивавшемся через жалюзи. Я залип на игре янтарного света, как будто впервые увидел эту красоту.

— Ты слюной не поперхнись, давай, — съязвил Макс. Алина удивленно вскинула ресницы, а я незаметно показал другу средний палец.

Новости о завершении курса капельниц члены моей группы поддержки восприняли каждый в своем стиле. Дедушка заявился с огромным пакетом бизнес литературы и каждое утро бубнил мне над ухом про стратегии управления, теорию рисков и портфель ценных бумаг. А я смотрел на него и гадал, как он воспримет новость, что Артур ему не внук.

Уходил дед всегда с чувством выполненного долга, любовно укладывая мне на колени «Богатого папу, бедного папу». Следом приходил Свят, один или с Эллиной, мы звонили Агате и болтали о всякой чепухе. Если разговор проходил по видеосвязи, сестра бодрилась, как могла, но все мы понимали, что Оскар за такую наигранную улыбку ей бы никогда не присудили. Агате гордость не позволяла признать, как она скучала по своему Томасу. А мы и не просили. К слову, Томас и второй, все никак не мог запомнить, как его звали, посменно дежурили у дверей моей палаты или ошивались прямо внутри, играя со мной в приставку, которую Свят милостиво притащил из моей же квартиры. А все после одного случая, ставшего последней каплей в терпении нашего деда.

21 февраля, в Питере бушевала метель такая, что дрожали стекла. Я как раз отходил от очередного антибиотика, глядя на кресло, в котором Алина каждый раз перед уходом оставляла свою книжку. Макс говорил, на стажировке ей приходилось нелегко. Нина почуяла, что стрелка благоволения Артура безвозвратно отклонилась от нее в сторону Алины, и устроила ей настоящую женскую травлю. Не было и дня, чтобы она забыла напомнить Алине о том, как я изменил ей в туалете этажом ниже. Путать файлы в Алиных папках, менять в электронной системе номера и суммы договоров, переставлять даты и время встреч стало Нининой святой обязанностью. Алина никак не реагировала на эти жалкие попытки помериться стервозностью, и исправно являлась за несколько часов до начала рабочего дня, чтобы исправить все, что успела испортить Нина.

А я лежал тут и ничем не мог помочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Без какого-либо стука дверь палаты приоткрылась. Я, конечно, еще туго соображал, но своего старшего брата узнал сразу.

Пульс разом подскочил, о чем не забыл сообщить кардиоаппарат, но мне было наплевать. Этот сукин сын обнаглел настолько, что додумался явиться в больницу, чтобы лично удостовериться, как хорошо отделали меня его прихвостни.