— Вахмистр Марченко, — отрапортовал он.
— Вы — моряк? — спросил Ройтер, взглядом показывая на флаг.
— Нет, артиллерист. По гражданской специальности — действительно — дизелист торгового флота.
В лице парня вдруг что-то изменилось, и он молниеносно подался вперед всем телом, буквально повиснув на Ройтере. Тот не удержался на ногах и упал. Реакция у этого парня — отменная — даже проходивший подготовку у самураев Ройтер не успел ничего противопоставить… Говорил же учитель: никогда не расслабляйся!.. Через секунду он понял, в чем была причина неожиданного поступка русского. Пуля щелкнула о брусчатку в нескольких сантиметрах от них. Если бы он продолжал стоять — снайпер бы высадил ему мозг. На площади произошло некоторое замешательство, началась беспорядочная стрельба, где именно находится снайпер, похоже, видел только Марченко. Жестами он показал, где цель. Снайпера сняли. Но, получается, этот парень спас Ройтеру жизнь… Что ж, это следует отметить. Думаю, он заслужил крест. Тем более по сумме содеянного за последние несколько часов — 2 уничтоженных БТР и грузовик с пехотой, спас жизнь офицера СС… Точно крест.
— Ответил штаб! — прибежал посыльный от Функа.
Нойман! Немедленно прекращайте самодеятельность и возвращайтесь в Любек!
— Следующим номером раскрутят вам… — вздохнул Ройтер, обращаясь к Мору. — Командуйте отход на прежние позиции.
Глава 8
И ЖИВЫЕ ПОЗАВИДУЮТ МЕРТВЫМ…
13. И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними. 14. И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому; на голове его золотой венец, и в руке его острый серп. 15. И вышел другой Ангел из храма и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела. 16. И поверг сидящий на облаке серп свой на землю, и земля была пожата. 17. И другой Ангел вышел из храма, находящегося на небе, также с острым серпом. 18. И иной Ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды. 19. И поверг Ангел серп свой на землю, и обрезал виноград на земле, и бросил в великое точило гнева Божия. 20. И истоптаны {ягоды} в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий.
Отступать было очень тяжело. Это была настоящая пощечина. Они с жалкой горсткой смельчаков захватили город! И вот, «са-мо-де-я-тель-ность»! Развить этот успех, возможно, он решил бы судьбу Рейха и будущих поколений, но нет… Бюрократы… Эвакуировались из порта спокойно, с достоинством, напоследок Ройтер выпустил две торпеды в шлюзовые ворота. Надеюсь, месяца на 3 вы, ребята, выключены из системы централизованных поставок армии. У Мора дела были чуть хуже. Неожиданный отлив посадил на мель один из тральщиков. Его пришлось взорвать. Но баржу с углем они все-таки угнали. Русского, спасшего ему жизнь, Ройтер взял с собой. А как иначе? Передать его Мору? Командиру обреченного окруженного гарнизона? Перспективы кажутся еще более неясными, чем на U-2413. Оставить американцам? — Ну, вот уж нет! Тем более один русский на борту уже есть. Пусть будет 2. Русские, сицилийцы, евреи… Черт знает что — действительно какой-то Ноев ковчег. Сообщение из Дрездена, как Ройтер и ожидал, было горьким. Карлевитц с надеждой попытался поймать взгляд командира. Но тот просто молча отрицательно покачал головой. Затем скомкал лист бумаги, также не говоря ни слова. И так было все понятно.
Вопреки ожиданиям, Зубофф отреагировал на соотечественника без энтузиазма. Тем не менее впервые на лодке зазвучала иностранная речь. И судя по результату — оба русских были очень недовольны тем, что друг о друге узнали. Накамура учил подводников понимать, о чем говорят люди, основываясь на одной интонации. Сначала между русскими шла ленивая незаинтересованная беседа. Затем тон ее становился все более саркастическим. Наконец дело дошло до прямого выпада Зубоффа: «Что вы себе позволяете! Я дворянин!» — «А я — казак! И е…ть я хотел ваше поротое дворянство!»
Существует множество совершенно бессмысленных действий, обреченных на неудачу заранее, уже по самому своему определению. Можно помогать колоситься пшенице, можно плевать против ветра, но, пожалуй, одно из самых глупых занятий на свете — это пытаться удивить немецких моряков жестокостью и бессмысленностью драки. Русским это удалось. Получилось все очень быстро. Действительно, реакция у этого Марченко — любой самурай позавидует! Еще не закончило звучать последнее слово, а русские уже сцепились в плотно сплетенный змеиный клубок.
— Прекратить х…ню! — заорал Ройтер и что было силы несколько раз пнул ногой этот клубок, с тем чтобы равномерно досталось всем участникам. — Пять суток ареста! Обоим!
В Потсдаме уже отчетливо была слышна русская канонада. С юга ветер доносил высокий тон завывания «сталинских органов». Русские огибали Берлин с юга. И было ясно, что не сегодня завтра кольцо сомкнется. Кто бы им там не противостоял, пусть хоть самые настоящие сыны Тора, — но сдерживать этот огненный вал не было никакой возможности. Ройтер несся по улицам на трофейном «Виллисе» на максимальной скорости, на которую была только способна эта америкосовская таратайка. Пару раз, когда он объезжал завалы, его довольно опасно накренило, и он инстинктивно отклонялся из поворота, не давая машине опрокинуться. Апрель выдался холодным. В эту весну все не так. Как будто вывихнулся сустав мирового порядка. А ведь каких-то два года назад… весна 43-го… как же это было давно!.. Что бы он отдал только за то, чтобы вернуться туда… в тот странный дождливый день, когда они почти помирились…
Ройтер проиграл ящик шампанского командиру U-977, когда они стояли в Киле. Тот утверждал, что окажется в Кристианзунде на своей «семерке» раньше него. Ну да, так и планировалось. Теперь лодки должны базироваться на Южный Кристианзунд. И, конечно же, если бы они вышли, пусть даже с большой форой, U-2413 была бы в Норвегии на сутки раньше! Нельзя же в самом деле сравнивать 9 узлов подводного хода и 19! Жалко, шампанского-то 2 ящика с 43-го года стоят у него под койкой. Ладно. Тут речь не о шампанском, а о жизни семьи! До Кристианзунда еще плыть да плыть. Сейчас это не имеет никакого значения. Главное, спасти Анну и Ади..
Вот только — сущий пустяк — он теперь не Ройтер, а Нойман. Его совершенно не интересовало, как это все будет выглядеть. Как он — чужой человек — ворвется в дом, как он объяснит свое появление Анне, Ади? Как? Неважно. Ну, скажет, я
Он спрыгнул с машины. Странное дело, но ворота были открыты. И раскачивались, поскрипывая на петлях. «Почему нет никакой охраны?» Как это не похоже на Демански… Дочка-то раздолбайка, но чтобы папа допустил такое безобразие!.. В дом Ройтер тоже попал беспрепятственно…
Он опоздал. Это было понятно сразу… В огромной гостиной сиротливо развевались тюлевые шторы, комнаты были пусты, мебель в основном осталась на своих местах. Кое-где валялись поломанные стулья, какие-то коробки, тряпки. Видимо, прислуга так спешила, что даже не поднимала упавшие вещи, что где что падало на ходу, там и оставалось. Хельмут еще раз прошелся по этажам… Да… нет здесь никого… и не было уже как минимум дня 3… стекла перебиты, паркет намочен дождем, в раковине гора заплесневевшей посуды… В соседний дом (совсем недалеко) угодила бомба — килограммов на 500… Там одна стена и осталась. Взрывной волной высадило все стекла с северной стороны у Демански. Но их-то дом цел. И видны следы планомерной эвакуации. Да, если бы бомба попала в дом Анны, можно было бы предположить, что все погибли. А тут нет. Значит, живы, живы и, вероятно, в безопасности… Повинуясь скорее инстинкту охотника, чем преследуя конкретную цель, он открыл дверь в кладовку. На него посыпались какие-то шляпные коробки, лыжи, которых он в жизни не видел у Анны, — Ройтер едва успел отскочить, чтобы не получить в лоб наконечником палки. — Черт знает что здесь… «Ну, миледи всегда отличалась стремлением к порядку…» — проворчал он… Он прошелся фонариком по полкам… да… опять какие-то коробки, игрушки… вот уж чего-чего у маленького Адольфа хватало всегда — так это игрушек… Что-то в этой куче показалось ему знакомым… Боже! Тот самый змей, которого они тогда с Ади пытались запускать. На мгновение он вспомнил старинную картинку из прошлой жизни — Ади бежит к нему, а у него в руках путается веревка, цепляет за катушку. Змей взмывает вверх и падает. Ади смеется. Хотя Ройтер думал, что заплачет. Змей безнадежно испорчен. Сейчас этот змей, вернее то, что от него осталось, валялся в запыленном чулане, подобно тому, как лежат сейчас его воспоминания, и этот предмет бросил на них лучик света, чем извлек их на мгновение из небытия.
Однако на сантименты времени было мало. Нужно было возвращаться… Еще немного, и здесь уже начнется настоящий ад. А в аду Ройтер предпочитал находиться как минимум вооруженным. Его оружие — лодка. И она сейчас в Любеке. И нужно очень торопиться, потому что, скорее всего, уже дороги прямой на Любек не будет. Она либо разбита, либо запружена войсками и беженцами, либо уже перерезана русскими.