— Все использовали Корею, все относились к нам в лучшем случае снисходительно! Все зло в мире от белых людей! — все больше расходился Линь. Его глаза сверкали, а лицо исказила гримаса ненависти и гнева, к которым мешалось презрение. — Вы — белые люди, вымрете! Вы уже вымираете! Вы бессистемны и хаотичны, и поэтому вы — зло! С каждым годом вас все меньше и меньше. Мы знаем это, так как успели побывать во многих местах. Тогда как мы, сплотившись вокруг Императора, повышаем нашу численность. А ваша лодка — это истинное чудо! Зачем мы взорвали Хранилище? Нас интересовали не семена, а образцы генофонда — здоровых белых людей практически не осталось, все в той или иной степени уже пострадали от радиации. Вы не сможете восстановиться без этого запаса. К тому же у вас для этого не существует спецтехники и средств. Мы же растим и физически, и нравственно здоровых детей. Благо всего человечества!

— Но какое же это благо! Это же геноцид, — сжав кулаки, сквозь зубы проревел едва сдерживающий себя Тарас. — Истребление! Ты сумасшедший!

— Пусть будет так, — согласился Линь и, брыкнувшись в хватке дюжих ребят Семиброка, поморщившись, вытащил из ладони остатки деревянной стрелы, выпущенной Милен. — Но не в ваших силах что-либо изменить. Ни словами, ни оружием. Смерть моего телохранителя на вашей совести, но он справился со своей задачей.

Я все равно добился своего. Видите, опять пролилась кровь с обеих сторон, и снова по вашей, а не нашей вине! Хранилище уничтожено. Мы знаем, что есть и другие, и рано или поздно, со мной или без меня, мои братья найдут их, чтобы так же стереть с лица земли!

— Для чего же тогда дальше сражаться, — крикнула Лера, пытаясь ветошью утереть с белого как снег лица алую кровь Дана, — если мы сами продолжаем снова и снова все разрушать? А как же слова Императора о воссоединении уцелевших людей?

— Воссоединение — да, для создания новой, единой могущественной расы, — перевел Яков, на которого речь корейца произвела сильное впечатление. Многое из сказанного он тоже, вероятно, слышал впервые. — Отец слишком идеалистичен и стар. Он — пережиток ушедшего прошлого. В нынешние времена любые благие намерения нужно подкреплять решительностью и силой, иначе они будут обречены. Уверен, он бы понял меня.

— Ты пошел против воли Ким Им Су, — покачав головой, сказал Яков. — Такие проступки по кодексу караются смертью.

— Оглядись, мы же теперь в плену. Рано или поздно я все равно бы занял его место, — запальчиво заявил Линь. — Уничтожение Хранилища не идет вразрез с нашей миссией, ибо все, что нужно было нам, мы из него извлекли. Отец бы понял меня.

— Теперь ваши жизни во власти старейшин «Братства», — заключил Семиброк, когда Линя и Якова связали. — Вас и ваших людей будут судить за диверсию по законам Фарер.

— Плевать, — сплюнул в снег разъяренный кореец. — Тогда я встречу свою судьбу

— Но вы же сами говорили, что это — шанс все вернуть для человечества, — не сдавалась Лера.

— Да. Шанс для нас, но не для вас, — со сталью в голосе отрезал Линь. — Это естественный отбор. Мы все равно сильнее…

В этот момент воздух огласился низким трубным звуком, гулким эхом прокатившимся по заснеженным шапкам гор. Все обернулись на его источник.

К Фарерскому архипелагу подходил «Черный дракон».