Бездна уже не тянула вниз, правда дернуло так, что рука едва не вырвалась из сустава. И плечевые имплантаты не помогли, Ассир стиснул зубы, боль стеганула по руке, трос натянулся до предела, мир перед глазами завертелся, тело взмыло вверх: То что надо!

Он радостно улыбнулся, взглядом уже искал где сможет зацепится, с левой стороны как раз торчит часть обшивки, за нее ухватится… Тело повело в сторону, трос зацепился за торчащие кабеля и Ассира понесло прямо на широкую монолитную скалу.

В груди шваркнуло, наружу вырвался хриплый стон, от удара перед глазами потемнело, ведь как на зло барьер отключен, через него то тросом не выстрелишь! Так бы и завис над пропастью, как червь на крючке, но пальцами правой зацепиться за край камня. Хват у лейтенанта стальной, но и камень гладкий как лед! Заскрипел песок под пальцами: Не за что ухватится, — тело поползло вниз.

— Дерьмо! — вырвалось у Ассира в сердцах, между бровями проступила глубокая складка, — всего на дюйм промазал! Черт.

Камень скрипел под прочными перчатками, за пальцами тянулись мелкие борозды, но Ассир чувствовал, не удержится, слишком тяжелый для одной руки. Пальцы бессильно разжались, Ассир с ужасом понял, что падает вниз, в животе охладело, а на душе — досадно, ведь почти достал… Трос радостно блеснул в красном свете солнца, Асир поднял голову, отсюда снизу он казался пауком, те любят перелетать на паутинках с дерева на дерево. В детстве они так и называли альпинистов — пауками.

Ассир завис в узкой расщелине между валунами. Под ногами чернеет бездна, а до спасительного борта не меньше двадцати ярдов. Он бы и рад взбежать, как те пауки, но ухватится за трос нечем, все что левее сердца, будто заморозили в криокамере. Ассир шипяще выругался, Может, повишу, денек другой, глядишь зашевелюсь.

Сверху брызнул луч света, яркий, широкий, так горят спасательные фонари, или сигнальные ракеты. Ассир поднял голову и увидел красивое, но перепачканое кровью лицо. Синие большие лаза смотрели сурово, с интересом, он узнал характерный для гемерянок овал лица, и даже дышать перестал.

Оно выглядело безупречно, не верилось, что такое совершенство возникло само, наверняка постарался хирург-пластик. Точеные скулы, легкая надменность в глазах, гемерянки они все такие, будто из высшего света. Нос тоже — произведение искусства, красиво очерченные пухлые губы, длинная чувственная шея… с таким лицом, только на подиум, не на Преторию, к метаморфам. Что эта куколка тут забыла?

Больше не разглядел, столб света ударил по глазам, вышиб слезу, она маленькой капелькой побежала по пыльной щеке, за нею протянулась тонкая полосочка чистой кожи.

— Кто здесь? — спросили сверху, на сносном межпланетном.

— Я здесь, — ответли Ассир хмуро, — кто вы? Назовите себя, и уберите набок чертов фонарь!

Лейтенант знал ученых поименно: Иван Ломов, Авар Ти, и Дана Лопез, все работали раньше с "Омегой".

— Эона, — ответил уставший женский голос, — Эона Мендес.

Ассир знал Эону Мендес. Ведь она — знаменитость! Но не из тех, что выставляют напоказ обнаженные прелести, извиваются змеей на шестах в прокуренных барах, где-нибудь на отшибах Цереры. Хотя о тамошних можно долго рассказывать… Трудно не знать лучшего пилота в галактике, хоть где-то повстречаешь, привычнее в новостях, но если повезет, то и лично, главное не в открытом космосе, на истребителе. А в летном деле Эона действительно лучшая, равных ей нет, если не сравнивать с отцом: Генералом Мендесом.

Старик Диего — неподражаем. Даже навигационные киборги и те оставались глубоко в хвосте. А какой виртуоз! Одних только выкрутасов генерал знал столько, что и запомнить трудно, не говоря уж про возьми да повтори! Но к несчастью, старик испарился, восемь лет назад, где-то в туманности, за Пузырём -1. н

Ассир помнил ту хохму, в новостях так и сказали: Генерал Мендес погиб за пузырем…, дальше взрыв хохота, Аркус чуть пивом не подавился, оно текло янтарными струйками по бороде. За пузырем "белой", или за каким пузырем? Диктор раскраснелся как крышка на межпланетном двигателе, видно понял что сболтнул, деловито поправил очки и сказал чинно: погиб в стычке с Антарианцами, но точных сведений нет до сих пор.

Мало кто верит, что мастер штурвала мог бесследно кануть в лету, поговаривают, нашел пространственную дыру и теперь путешествует в иных измерениях. Как знать, подобные причуды, в духе непоседы-старика, но как отличить правду от гусарской басни?

Ассир познакомился с Эоной на Кассиусе, перед вылетом, в ангаре. Он даже замер, когда увидел ее высокую и стройную: долго рассматривал длинные изящные ножки, форма изумительная, такие бывают разве что у фотомоделей. Но выше формы еще изящней, видно Эона любительница спортзала, таких упругих вздернутых ягодиц Ассир давно не видел. А как провоцирующе шевелятся при каждом шаге, так и хочется к ним приложить ладонь.

Отдельного внимания стоят большие выразительные глаза, цвета утреннего моря, и волосы, что ниспадают на плечи красивыми голубыми волнами. Ассир догадался без подсказок: мать Эоны с Центавры. Видимо генералу нравилась вызывающая красота и гордость Гемерянок, ему и самому они по душе.

— Эона Мендес, — брови Ассира поползли вверх, — не ожидал встретить тебя здесь. Как дела?