— Надо же, какой ты щепетильный! Как печешься о том, что о тебе люди будут говорить! — гордо возмутилась я, направляясь к выходу их спальни.

Злющий Горыныч остался стоять посреди комнаты и, зло провожая меня взглядом, громко рычал мне вслед. Я взялась за дверную ручку. Так, чем еще мы можем воспользоваться для склонения неприятеля на свою сторону? Подкуп! Я развернулась к возмущенному дракончику и хитро улыбнулась:

— А ты знаешь, что у бабы Яги тоже поклонник имеется? — начала я издалека.

— Знаю, леший! — проскрежетала правая голова, явно давая понять, что мне пора.

— А ты знаешь, что она тоже долгие годы отвергала его ухаживания? — таинственно спросила я.

— Об этом пол нашего царства знает, и все тридесятое, — уже менее враждебно ответил бронтозаврик, предчувствуя подвох с моей стороны.

— А ты знаешь, кто нам помог с Кощеем связаться и разузнать, где мой Ваня? — закручивала я интригу.

— Леший? — не поверила ящерица.

— Леший, леший, — подогревала я мужской интерес. — И баба Яга милостиво приняла его помощь.

Динозаврик стал медленно ко мне подкрадываться, что-то тщательно прикидывая в трех головах.

— Только помощь и все? — какой сообразительный, приятно иметь дело со столь догадливыми партнерами.

— В ходе тяжелых и кропотливых переговоров, стороны договорились о вознаграждении! — загадочно шептала я, отчего завороженный Змей, уже ничего не замечая, стал нервно бить по каменному полу хвостом.

— И на чем сошлись? — прокашлявшись, спросила средняя голова.

— И сошлись, и Яга клятвенно пообещала, и при свидетелях, — самозабвенно уверяла я, не выходя из таинственного образа.

— ИИИ??? — глаза Горыныча азартно горели.

— Поцелуй! — выдохнула я.

Огромный динозавр остолбенел, переваривая информацию: пасти приоткрыты, крылья подрагивают. Он беззвучно проговаривал мой ответ, будто пробуя его на вкус. Потом весь подобрался и прищурил на меня шесть подозрительных глаз:

— Кто вел переговоры?

— Я! — лучезарно улыбнулась ему, намек был прозрачнее некуда. — Но, как вижу, тебя это совершенно не интересует, поэтому пойду спать, глубокая ночь уж на дворе!

— Стоять! — рявкнули на меня с трех сторон.