— За молочко спасибо, но вы его лучше внукам отдайте. Вместе с леденцами, — Маша достала из кармана гимнастерки бумажный кулек. — А за меня не беспокойтесь, нас как летный состав по пятой норме кормят, так что я сытая.

— Леденцы откуда? — удивлению хозяйки не было предела.

— Из Горького, там на рынке купила.

Маша отвела взгляд. Про леденцы с рынка она придумала. Ну, где их там купишь? Да и не леденцы это были, а плавленый сахар, который она выменяла у сослуживцев на полагающийся ей табак. Как правило, Маша этого не делала. Ну, ей табак не нужен, так зачем же других курящих без сахара оставлять? Но здесь увидела голодных детей и решила их подкормить сладеньким.

— Ой, большое спасибо за леденцы, — обрадовалась хозяйка. — Вот мои котятки покушают, — она на секунду замолчала, а потом с тревогой в голосе спросила.

— Слушай, Машенька, а немцы сюда не придут?

— Нет, не придут, не беспокойтесь, — с абсолютной уверенностью в голосе ответила Маша. Она это точно знала. Помнила из истории, а потому никаких сомнений здесь быть не могло. Да, фронт пройдет близко очень близко от этих мест, но здесь немцев не будет. Казалось, ее уверенность передалась и хозяйке. Та облегченно вздохнула. За окнами послышался шум мотора полуторки. Все, пора на аэродром. Маша встала с лавки.

— Уже уезжаешь?

— Да, Елизавета Андреевна, пора у нас ночные полеты.

— А тебе, Машенька, — хозяйка замялась, — воевать не страшно?

— Страшно, — откровенно призналась Маша. — Но надо.

И это была чистая правда. За все эти три месяца войны она так и не смогла полностью привыкнуть ко всему, даже зная, что ей самой в принципе ничего фатального не грозит. А те, кто рядом, они ведь тоже люди. И возможно сегодня кто-то из них не вернется. И оттого ей было страшно за них, страшно перед каждым вылетом. Но сегодня было страшно вдвойне. Этот вылет первый ночной и теперь она командир и сколько из близких людей не вернется назад, теперь зависит и от нее.

За фонарем кабины ночной мрак, лишь звезды сияют в черной пустоте неба, да луна слабо освещает редкие облака. Светящаяся стрелка высотомера замерла на 5000 метров. Время идет, а немцев все нет. Маша в который раз окинула взглядом горизонт. Чисто. Впереди и сзади – только свои. Ну, когда же появятся бомбардировщики. Не может быть, чтобы немцы сегодня не летали. Погода – что надо. Впереди чуть слева по курсу появились черные точки. Есть, вот они. Ожила рация. Сквозь треск и шум помех последовала команда к атаке. Маша потянула ручку управления на себя, сделала горку и пошла контркурсом на ближайший бомбардировщик. Это оказался двухмоторный «Хенкель» НЕ-111. его большой застекленный нос, ярко сверкал отраженным лунным светом.

— А, старый знакомый, — вспомнила Маша свой первый день пребывания в прошлом. Тогда вы летали вольготно. Сейчас не выйдет. «Хенкель» вплыл в прицел. Получи. Маша нажала гашетки. У «Хенкеля» вдребезги разнесло нос, вспыхнул левый мотор. Готов, горит. Поврежденный бомбардировщик, войдя в штопор, ушел к земле. Справа сверху – «мессер». Маша довернула вправа, ловя немца в прицел. Поздно. Её ведомый сработал быстрее. «Мессершмитт», пораженный из всего бортового оружия ЛаГГ-3, взорвался в воздухе. Молодец, с первым тебя, Вася. Ослепительная вспышка озарила небо, тряхнуло так, что Маша едва не выпустила ручку управления. Перед глазами засверкали цветные пятна. Что это было? Зенитки? Но они так не стреляют. А, поняла, на одном из бомбардировщиков взорвался боезапас. Короткий взгляд на приборы – все в норме, попаданий нет. Где ведомый, а вот он, рядом. Мимо Маши прошел еще один пылающий «Хенкель», по которому она для верности дала очередь из ШКАСов, но задела лишь хвост. Все, воздушный бой закончен. Потеряв строй и сбросив для облегчения бомбы, оставшиеся бомбардировщики, огрызаясь из пушек и пулеметов, ушли на запад. Очередной авианалет отбит, можно возвращаться.

Во второй половине ночи погода испортилась. Небо заволокла густая низкая облачность. И этот вылет стал первым и единственным. Утром весь летный состав вернулся в деревню отдыхать, а вечером опять на аэродром. Но погода осталась прежней.

Да, тут не полетаешь, — думала Маша, глядя на небо, не погода, а «насморк». В прежние времена инструктором аэроклуба ее бы такое положение вещей сильно разочаровало. Но сейчас она была рада. Не летаем мы, не летают и немцы. При таких метеоусловиях бомбардировщикам в небе делать нечего. У нас-то здесь еще ничего, только ветер, а вот над Москвой сплошной грозовой фронт висит. Так что эта ночь будет спокойной. Да и вчерашняя тоже прошла неплохо. Правда, три машины потеряли, но зато ни одного человека. Все трое живы и уже в полк вернулись, что бывает очень редко. На ее памяти первый случай. Из-за леса вынырнул По-2 и, сделав разворот против ветра, пошел на посадку.

— «Рама», — вдруг услышала Маша чей-то крик, подняла голову и в лучах заходящего солнца высоко в небе увидела немецкий самолет-разведчик.

— Все, засекли, — произнес стоящий рядом с ней комполка. — Не вовремя почтарик пожаловал.

Маша глянула на стоящего на летном поле связной По-2, потом на висящую в небе «Раму». Сейчас немцы заснимут посадку связника и поймут, что здесь аэродром. А там, жди гостей с бомбами. Эх, сбить бы разведчика, но как? Солнце коснулось вершин деревьев, и тут у Маши возник план.

— Товарищ майор, — Обратилась она к комполка. — Разрешите мне на немца поохотиться.