Вот вы мне больше нравитесь. Вторая дама Да? Чем же? Мамиллий Не думайте: не тем, что ваши брови Черны как смоль, — хоть говорят, что брови, Когда они изогнуты и тонки, Как лунный серп, начерченный пером, Должны быть черными. Вторая дама Кто вам сказал? Мамиллий Не помню кто. Я, сравнивая женщин, Сам это понял. Ну, а ваши брови Какого цвета? Первая дама Синие, мой принц. Мамиллий Вы шутите, у женщин только нос Бывает синий, а совсем не брови. Первая дама Взгляните! Королева-мать полнеет, Настанет время, новый принц придет, И мы к нему поступим в услуженье. А уж тогда придется вам просить, Чтоб мы играли с вами. Вторая дама Пожелаем Благополучных родов королеве. По талии судя, подходит срок. Гермиона О чем это вы шепчетесь? — Мой мальчик, Поди ко мне. Садись. Мне стало лучше. Побудь со мной и расскажи мне сказку. Мамиллий Веселую иль грустную? Гермиона Любую. Нет, самую веселую! Мамиллий Зачем? Зиме подходит грустная. Я знаю Одну, про ведьм и духов. Гермиона Хорошо. Садись и расскажи как можно лучше, Чтоб маму небылицей напугать. Ведь ты умеешь. Мамиллий Жил да был на свете... Гермиона Нет, сядь сначала. Вот. Ну, начинай. Мамиллий Жил бедный человек вблизи кладбища. Я буду шепотом, совсем тихонько, Чтобы сверчка не напугать — он спит. Гермиона Да, да, ты на ушко мне говори.

Входят Леонт, Антигон и придворные.

Леонт Он в гавань шел? Со свитой? И с Камилло? Первый придворный Я встретил их за рощей и глазами До кораблей за ними проследил. Могу сказать, спешили наши гости! Леонт Как был я прав! Я видел их насквозь! О, лучше бы не понимать, не видеть, Я проклинаю правоту мою! Когда паук утонет в винной чаше, Ее любой осушит, не поморщась, Но лишь увидит гадину на дне — Вмиг тошнота, и судорога в горле, И вырвет все, что с наслажденьем пил, — Вот так лежал паук в моем бокале. Им нужен трон мой, жизнь моя нужна, И подлый раб Камилло помогал им. Я прав во всем, во всех догадках прав! Меня прислужник собственный им предал, Предупредил ее и Поликсена, И вот Леонт остался в дураках. Для них я тут. Кто им открыл ворота? Первый придворный Камилло, — он и раньше это делал. Его приказ был все равно что ваш. Леонт Мне это слишком хорошо известно.

(Гермионе.)

Ты сына мне отдашь. Я очень рад, Что не твоею грудью был он вскормлен. Хоть, спора нет, он на меня похож, В нем слишком много материнской крови. Гермиона Что это? Шутка? Леонт Уведите сына!

Мамиллия уводят.

Он рядом с ней не должен находиться. Ее утешит тот, который в ней, — Ведь это Поликсен набил ей брюхо. Гермиона Ложь! Это ложь! Убей меня, но верь! Нет, ты мне веришь! Леонт Приглашаю всех: Всмотритесь в королеву. Рассмотрите Ее получше — и воскликнет каждый: «Красавица!» — но справедливым сердцем Добавит молча: «Жаль, что не чиста!» И как же в ней греха не заподозрить: Едва начнешь дивиться красоте — Что говорить! достойной восхищенья, — Как вдруг услышишь: этот скажет: «Ах», Другой: «Да, да», «Гм, гм», — прибавит третий. Пусть это все любимые словечки Пятнающей невинность клеветы Иль жалости, которая горюет, Когда при ней клевещут на невинность, — Но, право, после этих восклицаний «Она чиста» уже никто не скажет, А я, хотя и больно мне признать, Я прямо говорю: «Прелюбодейка!» Гермиона Скажи мне так последний негодяй, Он дважды оказался б негодяем, Но вы, мой муж, вы попросту ошиблись. Леонт Нет, вы ошиблись, вы, моя жена! Вы Поликсена спутали с Леонтом. Ты, тварь! Да я бы именем другим Назвал тебя, когда б не опасался, Что чернь сошлется на пример монарха И, разнуздавшись, станет выражаться Одним и тем же грубым языком О короле и нищем. — Я сказал вам: Она прелюбодейка. Я назвал Предателя, который с ней в союзе. Я более скажу: моя жена И лицемер Камилло, этот сводник, Виновны в государственной измене. Он знал все то, в чем ей признаться стыдно, Он совершил побег с ее согласья. Гермиона Нет, нет и нет! Я жизнью вам клянусь! Поймите же, ведь это клевета. Вам, государь, самим же будет стыдно. О, никаким признанием ошибки Вам честь мою теперь не обелить! Леонт Признанием ошибки! Я — ошибся! Я строил на непрочном основанье! Скорей поверю, что устои мира Не выдержат под тяжестью волчка! В тюрьму ее! Кто слово молвит против, Того я за изменника сочту. Гермиона Какое-то враждебное созвездье Царит над нами. Призовем терпенье, Покуда не смягчатся небеса. Я женских слез чужда, мои синьоры. Увы, без их живительной росы, Боюсь, увянет ваше милосердье, А горе будет жечь меня сильней. Но я готова. Суд ваш непреклонный Да будет справедлив, как ваша совесть. Смиренно жду приказов короля. Леонт

(страже)

Я приказал вам. Гермиона Кто пойдет со мной? У вашего величества прошу, Как милости великой, разрешенья Впускать ко мне моих придворных дам, Мое здоровье требует ухода. — Ах, глупые, расплакались! О чем вы? Вот если б я преступницей была, Но наслаждалась полною свободой, Тогда прилично было б слезы лить. Как благодать приму я заточенье. — Прощайте, государь, я никогда Вас не хотела видеть огорченным, Теперь — хочу. — Пойдемте, мои дамы, Вам разрешают. Леонт Вон! Ступайте с ней!

Королева под стражей уходит, за нею — дамы.

Первый придворный Верните королеву, государь, Мы умоляем. Антигон Государь, смягчитесь. Не то ваш гнев великим станет злом Для нас, для королевы и для принца. Первый придворный О государь, возьмите жизнь мою, Но верьте: пред супругом и богами Безгрешна королева. Антигон Я жену Запру в конюшню, если это правда. Я буду сам впрягаться с нею в дышло, Чтоб всюду видеть, осязать ее, И то вовеки не решусь ей верить. Нет, если лжива наша королева, — Не только речь, но каждый женский взгляд, Движенья все, дыханье женщин лживо! Леонт Прошу не горячиться! Первый придворный Государь! Антигон Ведь мы для вас, не для себя хлопочем. Вас обманул какой-то клеветник, Будь проклят он, — о, попадись он мне, Я шею бы свернул ему! Бесчестна! Она бесчестна! У меня три дочки: Двенадцать старшей, средней скоро девять, А младшей — пять. Но если это правда, Я отплачу им: я их изувечу, Чтоб не плодили незаконных внуков. Они мои наследницы, и лучше Своей рукой себя же оскопить, Чем видеть столь приятное потомство. Леонт Довольно, замолчите! Вы ослепли! А для меня тут ясно все как день. Антигон Ну, если так, не надо рыть могилу Для честности — ее на свете нет! Леонт Как! Мне не верят! Первый придворный Я предпочитаю, Чтобы не вам поверили, а мне. Сердитесь на меня, но мне приятней, Чтоб королева честной оказалась. Леонт Что вам приятней — это дело ваше. Не возражать, когда я говорю! Ведь если я в советники избрал вас, Так только от излишней доброты. И я не знаю, глупость иль притворство Вас принуждает истины не видеть, — Но мне таких советников не нужно. Расследованье, суд и все решенья Беру я на себя. Антигон А я б хотел, Мой государь, чтоб вы решали тайно И без огласки. Леонт Мыслимо ли это? Рехнулся ты иль от рожденья глуп? Я понял все по одному их виду, Для полноты улик лишь оставалось Застигнуть их на месте преступленья. Вот почему я действовать решил. Но если хочешь избежать сомнений, Не доверяй глазам. Неосторожность В таких делах презрения достойна, Вот почему я только что послал В святые Дельфы, к храму Аполлона, Гонцами Клеомена и Диона, Людей весьма надежных. Пусть оракул Решит за нас. Его совет священный Меня иль остановит, иль заставит Все кончить. Хорошо я поступил? Первый придворный Да, государь. Леонт Я знаю то, что знаю, И в подтвержденьях правды не нуждаюсь Но пусть оракул просветит глупцов, Которым скудоумие мешает Постигнуть то, что ясно. Мы решили Подвергнуть королеву заточенью, Дабы пример преступных беглецов Ее не соблазнил. Теперь идемте. Мы гласный суд назначим. Это дело Взволнует всех. Антигон

(в сторону)

И все от смеха лопнут, Как только правда выплывет на свет.

Уходят.

Сцена 2

Сицилия. Приемная тюрьмы.

Входят Паулина, слуги.

Паулина Позвать сюда начальника тюрьмы, Сказать ему, кто я.

Слуга уходит.

О королева! Во всей Европе нет дворца иль замка, Достойного тебя, — а ты в тюрьме!

Слуга возвращается вместе с тюремщиком.

Так что же, сударь, вам известно, кто я? Тюремщик Достойная и знатная синьора. Паулина Мне нужно повидаться с королевой. Тюремщик Велели никого не пропускать. Паулина Все ясно! Разве честность и невинность Имеют право видеться с друзьями! Но я прошу вас — может быть, возможно Одну из дам придворных повидать? Любую, ну Эмилию хотя бы. Тюремщик Я приведу Эмилию, синьора, Но ваши слуги пусть уйдут. Паулина Прошу вас. — А вы уйдите.

Слуги уходят.

Тюремщик Добрая синьора, Я вынужден присутствовать при встрече. Паулина Да как хотите, только поскорее.

Тюремщик уходит.

Вот так красильня! Белый цвет хотят Представить черным, а невинность — ложью.

Тюремщик возвращается вместе с Эмилией.

Ах, дорогая, здравствуйте! Ну что? Как переносит горе королева? Эмилия С той твердостью великой, на какую Способны лишь великие сердца. Измученная горем, королева От бремени до срока разрешилась. Паулина Что, сын? Эмилия Нет, дочь. Чудесная малютка! Красивый, крепкий и живой ребенок. В ней госпожа находит утешенье И говорит ей: «Бедная моя! Мы пленницы, и мы безвинны обе». Паулина Чума возьми безумство короля! Он должен, должен истину услышать! Но это дело женщины — и если Язык мой оробеет перед ним, Пускай отсохнет! Даже в лютой злобе Пускай не сможет правду говорить! — Прошу вас, передайте королеве, Что, как всегда, я повинуюсь ей. И если мне дитя она доверит, Отцу я дочь родную покажу И буду защищать пред ним супругу. Король, быть может, увидав ребенка, Смягчится. Ведь невинности молчанье Порой сильней красноречивых слов. Эмилия Сударыня, вы так добры и смелы, Что ваше благородное желанье Не может к неудаче привести. Кто, кроме вас, среди придворных дам С такой задачей справится? Пройдите В ту комнату. О вашем предложенье Уведомлю я тотчас королеву. Она сама уж думала, кому бы Шепнуть об этом, но, боясь отказа, К мужчинам не решилась обратиться. Паулина Эмилия, скажите королеве, Что все-таки я верю в свой язык. Когда он будет мудр, как сердце храбро, Сомненья нет, мы сломим короля. Эмилия Храни вас бог. Пойду спрошу ее И тотчас возвращусь, не уходите. Тюремщик Сударыня, с меня, боюсь я, взыщут, Когда я пропущу без разрешенья Младенца королевы. Паулина Что за глупость! Ребенок, бывший пленником во чреве, Освобожден законами природы И не подвластен гневу короля. Хотя бы мать его и согрешила, Не мог он соучаствовать в грехе. Тюремщик Вы правы. Паулина Вас не тронут, я ручаюсь. А если что — я заступлюсь за вас.

Уходят.

Сцена 3

Зал во дворце Леонта.

Входят Леонт, Антигон, придворные и слуги.

Леонт Ни днем, ни ночью мне покоя нет! Но эти муки — слабость, только слабость. И я, пожалуй, мог бы исцелиться, Ее источник главный уничтожив: Мою жену. Пускай король-развратник Недосягаем, вне пределов мщенья, Но ведь ее-то я держу в руках! Я чувствую: умри она, сгори — И мой покой, быть может, возвратится. — Эй, вы! Первый слуга Да, государь? Леонт Что сын мой? Первый слуга Он ночью спал спокойно. Есть надежда, Что скоро выздоравливать начнет. Леонт Как чист и благороден этот мальчик! Едва открылся матери позор, Он стал хиреть, ослабевать и чахнуть, Утратил сон, на пищу не глядел И занемог. — Оставь меня покуда. Вступай взгляни, как поживает сын.

Слуга уходит.