Согласно Шенталинскому, первое из этих писем адресовано председателю Совнаркома Рыкову. –
128
Знаменитый пример рисков личностного нарратива обнаруживается в деле Синявского. Прокурор проигнорировал дотошно проработанную двойственность голоса рассказчика в статье Синявского «Что такое социалистический реализм» и упорно подменял рассказчика фигурой автора, заставив последнего ответить за все провокационные реплики в тексте. Судьба Синявского зависела от его умения донести идею, чаще всего обсуждаемую на уроках введения в литературоведение: различие между автором и рассказчиком. Вследствие этого он изо всех старался продемонстрировать сложную и действительно способную запутать игру нарративов в тексте. Судья этого не понял (не захотел понять), и Синявского приговорили к пяти годам лагерей. Подробный рассказ о деле Синявского – Даниэля см. [Гинзбург 1967].
129
Цит. по парижскому изданию 1969 года. В более новых (1989; Собрание сочинений 1995–2000) – без сокращений: «Вес 8 килограммов (знак восклицательный)». –
130
Первая, еще неполная, версия была опубликована в журнале «Театр», № 2, 1990; обновленный вариант доступен в [Булгаков, Булгакова 2001: 15-127].
131
Цивьян отмечает, что точные дата или назначение этого рукописного документа неизвестны, но примечание к нему в «Кино-правде» гласит «не ранее 1924 года». Он добавляет, что хочется думать, будто Вертов набросал этот список «кадров» в качестве отклика на идею Родченко, но он с большей долей вероятности мог сделать его и в любой другой момент после 1924 года [Tsivian 2004: 287]. Также может быть, что воздействие шло в обратном порядке или одновременно в обоих направлениях, так как скетч 1927 года авторства Родченко о приключениях десятирублевой банкноты, снятой крупным планом в разных руках, прекрасно подходит в качестве описания эпизода со спекулянтами в «Кино-глазе» (1924).
132
В Советском Союзе начала 1920-х годов руки также широко использовались для установления личности. Ричард Стайтс пишет, что «с распространением Революции она становилась “зримой”, так как внешний вид нес в себе политическое высказывание. Во время Гражданской войны граждан с чистыми ногтями и нежными руками наступавшие красные расстреливали в Севастополе. В Омской области, напротив, белый командир окружил фабрику, осматривал руки работников и расстреливал тех, у кого они были огрубевшими» [Stites 1989: 132].
133
Коул проводит замечательный анализ примеров того, как поборники дактилоскопии в конце 1910-х годов использовали как современные, так и более ранние случаи, чтобы доказать свою правоту. Он утверждает, что, хотя отпечатки пальцев использовались еще в XIX веке, «лишь постепенно на протяжении 1920-х годов дактилоскопия стала излюбленным методом идентификации в Соединенных Штатах» [Cole 2001: 140–143, 163].
134
Первое дело, раскрытое с помощью дактилоскопии в России, было связано с убийством в 1912 году в Петербурге фармацевта и мгновенно превратилось в сенсацию в прессе [Бастрыкин 2004:198–218]. Дело 1923 года двух сыновей, обвиненных в убийстве матери, было закрыто, когда благодаря отпечаткам пальцев выяснилось, что жертва была не их матерью, а какой-то чужой женщиной, так что у них не было мотива убивать ее. В 1924 году две монголки спорили за права на сына, которого должны были забрать из школы-интерната при дворце ламы. Дошедшее до Верховного суда Монголии дело было направлено к антропологу Теплоухову. На основании анализа папиллярных узоров пальцев мальчика изъяли у женщины, которая первой заявила на него права, и передали второй [Бастрыкин 2004: 231–232, 241]. Серьезная объемная монография по дактилоскопии была опубликована еще в 1923 году, см. [Семеновский 1923].
135
Из описания понятия «отпечаток пальца»
136
Такое понимание индекса, отличного от иконы и знака, опирается на семиотическую систему Ч. С. Пирса [Mulvey 2006: 9].
137