— Нужно взять ружье, — не оборачиваясь ответил он:

Кэйт остановилась у запертых ворот, позабыв в панике, что их стали запирать на ночь после того случая в кафе. Недолго думая, она отперла ворота, затем села в свою машину и включила мотор. Вскоре появился Байрон. Он бежал к воротам, сжимая в одной руке ружье в другой — фонарь.

— Поехали, — крикнул он, быстро запрыгивая в машину на заднее сиденье «кадиллака».

Они быстро добрались до загона, но было уже поздно. Треск догорающих деревьев почти утих, паника, царившая в загоне, достигла своего апогея.

— Черт! Кажется, мы приехали к шапочному разбору, — Байрон был безумно зол. — Запрись изнутри и не выключай фары. Мне нужен свет. — С этими словами он выпрыгнул из машины, с яростью хлопнув задней дверцей.

После того как он ушел, Кэйт опустила боковое стекло и выглянула наружу. Из-за поднявшегося облака пыли ничего не было видно. Бог мой, что происходит? Она обхватила голову руками. Звуки, доносившиеся до нее, разрывали сердце.

Несмотря на сжимающий горло страх, Кэйт не могла оставаться в машине. Ведь она в ответе за Аутбэк как никто другой. Выйдя из «кадиллака», она почувствовала, что с трудом держится на ногах. Когда Кэйт подошла к воротам ближайшего загона, взору открылось жуткое зрелище. Достаточно было взглянуть на несчастных животных, чтобы понять, что дни их сочтены.

Кэйт закрыла за собой калитку. Испуганные животные бились в конвульсиях; некоторые из них пытались подняться на переломанные ноги, другие не могли оторвать от земли даже головы.

Когда прогремели выстрелы в соседнем загоне, Команчо подумал, что, по всей видимости, приехал Невилл. Он поднял двустволку, готовясь избавить от предсмертных мук страуса, и вдруг увидел Кэйт. О чем, черт побери, думал этот мерзавец, когда оставил ее одну?! И у Команчо, разглядевшего выражение ее лица, сжалось сердце. Боже мой, что, должно быть, переживает Кэйт в эти минуты? Если даже ему, человеку, никогда не питавшему особенных чувств к животным, было тяжело смотреть на происходящее, то каково же ей?

У Команчо заныло сердце, когда он увидел огромного бизона, возникшего из предрассветного тумана. Бизоны обычно очень спокойны и миролюбивы, но этот скалил окровавленные клыки, и смерть светилась в его глазах. Кэйт стояла прямо у него на пути. Закинув ружье на плечо, Команчо подхватил ее на руки и, добежав до ворот быстрее ветра, опустил на землю.

Близость Команчо вернула Кэйт в реальный мир. Она неожиданно ощутила, насколько это радостно и томяще — вновь очутиться в его объятиях и забыть про все на свете.

— Здесь опасно, — услышала она его хриплый голос.

— Ради всего святого, что здесь происходит? Что здесь творится? — стараясь перекрыть звериный вой, крикнула Кэйт.

— Пока не знаю. Но нам нужна помощь. Позови человек десять. И обязательно ветеринара и шерифа. Торопись, Кэйт, ради Бога, торопись!

Час спустя Кэйт добралась до дому. В перепачканной кровью одежде она буквально выпала из машины и взобралась на крыльцо. Поднявшись наверх и усевшись на ступени, ведущие в ее комнату, она разрыдалась.

Ее мечты о роскошном сафари-ранчо обратились в ничто, перед глазами стояли лица Байрона и Команчо в ту минуту, когда они вернулись из загонов, превратившихся теперь в лавки жестокого мясника. Кэйт было очень жаль их обоих. Из-за нее им столько пришлось пережить… если бы она не рвалась доказать отцу свою преданность, если бы она приняла предложение Команчо купить ранчо!..

Совершенно обезумев от горя, Кэйт не услышала стука входной двери.

— Боже правый, милочка, — сказала Дельта, спустившись по ступенькам и обняв Кэйт за плечи. — Я вижу, что случилось нечто ужасное, но, пожалуйста, постарайся взять себя в руки. Ведь ты не хочешь, чтобы твой отец увидел тебя такой.

Кэйт разрыдалась.

— Это… это было… так страшно, — бормотала она, стараясь сдержать слезы.