В отличие от того, что мы наблюдаем у животных, люди обычно годами или даже десятилетиями держат мертвых рядом с живущими: хоронят; хранят прах в домах или неподалеку от них (на алтарях и в святилищах); в деревнях или на их окраинах — в заметных топографических объектах: священных деревьях, скалах, пещерах, водопадах и горах, населенных воображаемыми существами.

Способность представлять, что чувствуют и думают другие, была спроецирована на животных, растения и предметы неживой природы. Это и составило теорию разума, которая свободно приписывает интенциональность любому одушевленному или неодушевленному объекту.

Окруженные опасными хищниками и необходимой для выживания добычей, наши предки начали пробуждать свое сознание через космогонические нарративы, где в попытке объяснить события и явления часто смешивались люди и животные.

Мифы о происхождении мира, появившиеся в эволюции нашего вида совсем недавно, проистекают из беспрецедентного расширения нашей способности мысленно представлять реальных и воображаемых существ, как людей, так и диких животных, которые были синкретизированы с нашими предками. Нейрофизиологическая способность рекомбинировать мемы в снах несомненно способствовала этому зооморфизму — смешению людей и животных, — который наблюдается в нашей культуре с тех пор.

Смешение с другими существами, растениями и географическими объектами почти неизбежно, так как во сне этому ничто не мешает. Естественно, фантастическая ментальная фауна бесчисленное количество раз представлялась бодрствующему сознанию наших предков. Результатом стало широкое распространение зооморфизма в человеческой культуре.

Животные скрестились с людьми, например: Повелитель Зверей из палеолита, могущественный египетский бог Анубис, Большой сфинкс в Гизе, критский Минотавр, индуистский бог Ганеша или Стрелец в созвездиях зодиака («круга животных»). Но это не просто примитивная черта, не имеющая современных соответствий. Зооморфизм господствует среди талисманов футбольных команд и персонажей Уолта Диснея. Мы остаемся дикими животными на протяжении всей своей истории.

По словам бразильского антрополога Эдуарду Вивейруш де Кастру из Национального музея Бразилии Федерального университета Рио-де-Жанейро, «представления амазонок о “духах” указывают не на класс или тип существ, а на дизъюнктивный синтез человека и нечеловека».

Первые боги, вероятно, были гибридами предков и животных, и это породило анимизм, тотемизм и генеалогические мифы многих традиционных культур. Учитывая недостаток объективных данных об этой фазе эволюции человеческого сознания, мы можем только посмотреть на современные популяции охотников-собирателей, чьи самоназвания почти всегда синонимы «настоящих людей».

Этот образ жизни преобладал со времен древнейших двуногих гоминидов, живших от 7 миллионов лет назад до совсем недавнего периода 11–7 тысяч лет назад, когда сбор дикорастущего зерна превратился в земледелие. Сегодняшние охотники-собиратели, ведущие кочевой или полукочевой образ жизни и сезонно или от случая к случаю занимающиеся сельским хозяйством, владеют ключом к нашему пониманию того, как возникло человеческое сознание. Их образ жизни сформировался задолго до того, как люди стали измерять время, но не меняется в течение всего нашего перехода от диких животных к людям.

В индейских и сибирских культурах существует поверье, что шаманы способны менять обличье, превращаясь в пантеру, волка или птицу. У индейцев ваорани из эквадорской части Амазонки дух ягуара вселяется в шамана, и он, рискуя собой, контактирует с ним — когда спит или после приема аяуаски, — чтобы получить указания относительно охоты.

Эти контакты происходят в сфере того, что в антропологии называется перспективизмом. Согласно этой концепции, мир населен огромным разнообразием человеческих и нечеловеческих субъектов с очень разными, взаимно пересекающимися точками зрения. Все животные наделены одинаковыми душами, как в исходной концепции анимизма; человеческие качества каждого народа не заканчиваются на границах его ареала, как считают наиболее радикальные сторонники этноцентризма.

Каждый вид становится центром сознания с собственной точкой зрения, так что те же критерии, которыми пользуются члены популяции, чтобы отличить себя от остальной коренной группы, применяются животными к людям и другим животным. То есть точно так же, как туземец считает себя человеком или ягуаром, когда охотится на диких свиней, ягуар считает себя животным или человеком, когда охотится на туземцев, которые для него всего лишь дикие свиньи.

По словам Вивейруш де Кастру, в нескольких индейских культурах «все, что обладает душой, является субъектом, и всякий, у кого есть душа, способен иметь точку зрения»:

Животные — это люди, или они считают себя людьми. Такое представление практически всегда связано с мнением о том, что внешняя форма каждого вида есть не более чем оболочка («одежда»), скрывающая внутреннюю человеческую форму, обычно видимую только глазу данного вида или некоторых специфических межвидовых существ вроде шаманов. Эта внутренняя форма есть «душа» или «дух» животного: интенциональность, или субъективность, формально идентичная человеческому сознанию, материализуемая… в системе человеческого тела, скрытой за маской животного… Это понятие «одежда» — одно из преимущественных выражений метаморфозы — духи, мертвецы и шаманы, принимающие облик животных, звери, превращающиеся в других зверей, люди, случайно превращенные в животных… Этот перспективизм и космологический трансформизм… тоже можно найти… на Крайнем Севере Америки и Азии, а также среди охотничьих народов других частей мира.

В этих до- или полуземледельческих культурах хищничество представляется главным ключом к конструированию личности и ее социальных отношений посредством физического или символического присвоения чего-либо ради личной выгоды. Но в мире преобладают хищнические отношения, поэтому есть возможность все перевернуть, и охотник станет добычей.

Жизнь понимается как постоянная борьба за навязывание своей точки зрения наделенным духом и собственной точкой зрения существам, поэтому связь между хищником и добычей продолжается, даже после совершения насильственного события с последствиями для обоих.

Охотник обычно проводит ритуалы, чтобы умилостивить дух убитой добычи и избежать его мести. Если нет собственно чувства вины, то непременно имеется страх возмездия, боязнь превратиться из хищника в добычу в результате действий мертвого существа, еще живущего в воображении.

Шаман Дави Копенава утверждал следующее:

Животные тоже люди. Вот почему они отворачиваются от нас, когда мы плохо с ними обращаемся. Во сне я иногда слышу их недовольные и гневные речи, когда они хотят отказать охотникам в добыче. Если вам действительно необходимо мясо, вы должны тщательно целиться в дичь, чтобы она умерла на месте. Если происходит так, то животные довольны, что их правильно убили. В противном случае они убегают далеко, раненые и обозленные на людей.

Так же как на охоте и на войне, во сне часто есть риск навязывания чужой точки зрения. Для индейца джуруна сон о забитых свиньях означает, что его душа преуспела в охоте и его ждет такой же успех наяву. Но сон о свиньях, бегающих по лесу, предостерегает: враги преследуют их душу, поэтому они преградят путь охотнику. Ему следует несколько дней быть осторожным и никому об этом сновидении не рассказывать.