Содержание, которое непосредственно во время сновидения было бессознательным, можно быстро довести до сознания и передать для коллективной проработки членам группы — его можно проговорить, резюмировать, пересмотреть, изобразить в красках, начертить и, примерно с периода 4500 лет назад, записать.

Именно на этой, третьей стадии сновидцы начали осознавать предсказательный смысл снов. Теперь они могли дать ему название и через сон просить об откровениях. Только на этой стадии сновидение стало центральным объектом внимания людей и общения. Именно через рассказы о прошлом и будущем мы накапливали и распространяли культуру — гигантское разрастающееся чудесное явление, огромную силу знания, которая вывела нас из пещер всего за несколько тысяч лет и грозит доставить на Марс прежде, чем мы научимся хотя бы мирно жить на своей планете.

Среди всех этих рассказов самыми ценными, самыми желанными и уважаемыми были вещие сны вождей, шаманов и жрецов о предках, тотемных животных и божествах.

В какой части мозга находятся эти сверхъестественные существа? Гиппокамп получает информацию от нескольких органов чувств и играет определяющую роль в кодификации сложных представлений. На примере гиппокампа грызунов уже были продемонстрированы представления о пространстве и времени, а также специфические реакции на предметы и других особей того же вида.

Однако в случае с человеком получить нейронные записи гораздо труднее, в основном из-за практических и бюрократических препятствий. Вопрос оставался открытым до 2005 года, когда аргентинский нейробиолог Родриго Кирога из Лестерского университета (Англия) сделал фундаментальное открытие.

Он работал с пациентами с эпилепсией. Обычно их госпитализируют на несколько дней, наблюдают за мозговой активностью и делают детальную карту эпилептических очагов для последующего удаления с минимальным повреждением нервной системы. Воспользовавшись этим окном возможностей, Кирога с командой исследовал активность нейронов височной доли, включая гиппокамп, у пациентов, которых стимулировали фотографиями людей, животных, предметов и зданий.

Ученые обнаружили, что некоторые из зарегистрированных нейронов активно возбуждаются, когда пациентов стимулируют изображениями объектов и известных людей, например Билла Клинтона, Холли Берри, или персонажей вроде Люка Скайуокера либо даже Барта Симпсона.

Так происходило постоянно, хотя позы, одежда, множество дополняющих элементов были самыми разными. Желаемые реакции пациентов возникали и на имена персонажей — написанные или произнесенные. Клетки, обнаруженные Кирогой, показали, что способны к обучению, становясь чувствительными к новым раздражителям путем ассоциации с другим излюбленным раздражителем.

Этот механизм правдоподобно объясняет воздействие потока мыслей, в котором один образ ведет к другому и так далее по совершенно идиосинкразическому пути.

Исследование Кироги стало первым доказательством, что активность нейронов височной доли может быть связана с конкретными людьми, неважно, реальными или вымышленными. Этот вывод предполагает наличие сложного механизма для широкого и гибкого представления людей и объектов. Репрезентации не меняются, несмотря на множество контекстуальных различий, и это позволяет предположить, что они обладают высокой степенью автономии и внутренней согласованности, представляя реальных «существ». «Внутреннее» также имеет свое внутренне выраженное «внешнее».

Разные области коры, активируемые при воображении, участвуют в кодировке разных качеств воображаемых объектов, а также в намерении вызвать их в памяти. В сочетании эти гиппокампально-кортикальные цепи могут рекомбинировать воспоминания, воспроизводя как альтернативное прошлое, так и возможное будущее.

Некоторые из этих областей, особенно гиппокамп и медиальная префронтальная кора, активируются и во время быстрого сна. Сон обитает на стыке между вчера и завтра, оказывая потенциально сильное влияние на сновидца при каждом пробуждении. Поэтому вполне вероятно, что человеческое сознание с его огромной способностью пересказывать прошлое и представлять будущее происходит от вторжения сновидений в жизнь наяву.

Первым ментальным пространством для имитации идей — задолго до того, как наши предки научились делать это во время бодрствования, — несомненно были сны.

Постепенное расширение способности рассказывать истории и мысленно путешествовать во времени стало топливом для культурного взрыва человечества в последние тысячелетия. В отличие от обезьян, обладающих ограниченным чувством временного измерения, предки людей учились предсказывать оптимальное время для охоты, лучший день для сбора фруктов, лучший месяц для посадки или сбора урожая.

В какой-то момент своей недавней истории мы начали формулировать краткие рассказы о будущем на основе прошлого. Способность запоминать и излагать длинные цепочки мыслей в сочетании с активным воображением, которое легко оперирует символами, позволяла разрабатывать сложные планы с моделированием все большего числа переменных и далекого будущего.

Повествование о существовании людей повышало их способность к запоминанию — репертуар мемов расширялся, культура формировалась и обогащалась за счет рассказов о жизни и смерти людей.

Оглянувшись на пройденный путь, можно заявить: дорога от обезьяны к человеку отмечена усилением некрофилии. Социальные нормы человеческой скорби значительно менялись от места и времени — стенания и растерянность перед лицом смерти широко распространены среди представителей нашего вида. Их происхождение восходит к общим предкам Homo sapiens и других приматов, а может быть, и более древним временам, поскольку есть описания этого явления даже у слонов и дельфинов.

Тем не менее именно шимпанзе и гориллы наиболее явно демонстрируют нежелание расставаться с мертвым телом родственника и связанную с этим скорбь. Матери-шимпанзе порой несколько дней или даже недель ухаживают за телом умершего детеныша — оно успевает естественным образом мумифицироваться, а они продолжают носить его и заботиться так, будто он жив.

Матери укладывают мертвых детенышей с собой спать и проявляют беспокойство, когда их отнимают. Насильственная смерть взрослых особей часто сильно нервирует соплеменников, а за естественно угасающими пожилыми ухаживают — регулярно осматривают их тела; ищут признаки жизни; ведут себя агрессивно или убирают труп; потомство длительно находится у тела или, наоборот, избегает того места, где наступила смерть.

Подобное, хотя и упрощенное поведение наблюдается у более отдаленных от нас приматов, таких как гелада — отважная эфиопская обезьяна, родственница павиана. Ее реакции во многом напоминают человеческие при столкновении со смертью близкого. Это указывает на филогенетическую преемственность траура приматов.