– Конечно, проходи. – Бекстрём кивнул на стул для посетителей.

«В моем ближнем окружении есть предатель», – подумал он, прекрасно зная, что их кабинеты разделяли три минуты пути.

– Пресс-конференция, – произнесла Анна Хольт с нажимом, еще до того, как успела сесть. – Есть что-то, о чем я должна знать? Относительно ситуации с расследованием.

– Ничего иного за исключением того, что я с удовольствием откажусь от участия в пользу того, кто лучше справится. Что думаешь об Утке? Она ведь невероятно дипломатична.

– Разумно, – согласилась Анна Хольт. – Я собиралась попросить Лизу и Аннику, а также нашу собственную пресс-атташе позаботиться о практической стороне дела. Меня просто интересует, нет ли ничего такого, что ты сам хотел бы представить?

– Нет, – ответил Бекстрём с искренним удивлением на лице. – Этим стервятникам? С какой стати?

– Ты верен себе, Бекстрём. – Хольт улыбнулась еле заметно и кивнула ему. – Надежен, как скала, когда все кругом шатается. Должна я истолковать твои слова так, что задержание не за горами?

– Да, я не вижу ни малейшей причины это отрицать, но пока все может остаться между нами. – Бекстрём кивнул задумчиво, хлопнул руками по коленям и поднял глаза к лампе на потолке. – Адвокат Эрикссон избежал земного правосудия, но божественное настигло его, – констатировал он. – Простому слуге Господа вроде меня остается лишь разобраться с земными подробностями на месте. – И комиссар глубоко вздохнул.

– Я жду этого с нетерпением, – сказала Хольт и поднялась.

«В лучшем случае он просто псих», – подумала она.

Вопреки робким надеждам Бекстрёма полицейская пресс-конференция, по большому счету, сразу же зачахла. Для нее приготовили самую большую совещательную комнату здания полиции, но она все равно была переполнена журналистами, когда пресс-атташе Вестерортского округа, руководитель расследования Лиза Ламм и заместитель руководителя розыска Анника Карлссон вошли в нее. В воздухе уже витала масса невысказанных вопросов, на которые трем женщинам предстояло ответить, как только они займут свои места за длинным столом в торце помещения.

Пресс-атташе для начала поприветствовала всех собравшихся, объяснила, что она и ее коллеги готовы удовлетворить их любопытство, а потом передала слово руководителю расследования, старшему прокурору Лизе Ламм. А та в свою очередь поблагодарила ее и в качестве вступления к своему докладу сообщила, что ей пока, к сожалению, особо не о чем рассказать.

Расследование находилось в самой первой, исходной фазе. Полиция работала широким фронтом и старалась сохранять объективность, все собранные на месте преступления улики уже отправлены в Главную криминалистическую лабораторию в Линчёпинг для проведения всех необходимых экспертиз. С ее точки зрения, имелись хорошие перспективы для раскрытия преступления. Само дело уже переквалифицировали с подозрения на убийство на убийство в соответствии с предварительным заключением судмедэксперта, а каких-либо деталей помимо этого она сообщить не могла. Во всяком случае, на данный момент и как обычно со ссылкой на тайну следствия. Потом она кивнула пресс-атташе, и та, взяв инициативу на себя, предложила присутствующим задавать вопросы.

Анника Карлссон не произнесла ни слова за все время. Она сидела, наклонившись вперед и опершись локтями в стол, так что ее подбородок сейчас покоился на ладонях, и с непроницаемым лицом поглядывала на присутствовавших представителей третьей власти сквозь узкие как щелки глаза. Возможно, именно поэтому ей достался первый вопрос от репортера самого крупного новостного телевизионного канала.

Относительно того, как был убит Эрикссон, существовало множество самых противоречивых данных. Его якобы застрелили, зарезали, задушили, забили на смерть и т. д. Как она могла прокомментировать это?

– Эрикссон умер в результате действий другого лица, и более я ничего не могу сказать, – ответила Анника Карлссон и зло посмотрела на спросившего.

– Когда он умер? – поинтересовался кто-то из публики в качестве разминки перед массированным обстрелом прессы, который в принципе уже начался.

– Когда первый патруль прибыл на место примерно пятнадцать минут третьего ночи понедельника, он находился мертвым в своем жилище. Эрикссона убили где-то в промежутке между вечером воскресенья и тем моментом, когда мы обнаружили его тело, – констатировала Анника Карлссон. Более точно время она не могла им дать. Сейчас, во всяком случае.

– Полиция придерживается какой-то одной четко определенной версии? – спросил один из трех журналистов, представлявших вечерние издания.

– Нет, – ответила Анника Карлссон. – Мы работаем широким фронтом и стараемся сохранять объективность.