Тим был маленьким, худеньким, прилежным учеником, который практически ни с кем не разговаривал. Никто не помнит, чтобы в школе он хоть раз ходил на свидание. Однако – и это частый случай с большинством таких парней – другие ученики и даже учителя вообще почти его не помнят. Он уже вписывается в профиль обозленного параноика: асоциальный, асексуальный, из неполной семьи, неудачник, чувствующий себя отщепенцем, но в то же время желающий показать всем, кто его игнорировал, на что он якобы способен.
Его родители развелись в том же месяце, когда он выпустился из старшей школы Стар-Поинт-Сентрал в Локпорте, штат Нью-Йорк, в 1986-м. Тим по-прежнему жил с отцом; он попытался поступить в колледж Ниагара, но продержался всего несколько недель – первая из череды его неудач. Он устроился на работу в местном «Бургер Кинге», потом, на следующий год, получил разрешение на ношение оружия и переехал в Буффало, где ему предложили работу охранником. Его любовь к оружию росла, и он стал покупать его себе, как только обзаводился деньгами.
В 1988 году Маквей поступил в армию и впервые в жизни почувствовал себя на своем месте. Он обожал дисциплину и порядок, уроки по военной тактике и, конечно же, оружие. Его мечтой стало поступить в какой-нибудь спецотряд. Во время базовой подготовки в Форт-Беннинг, Джорджия, он познакомился с еще двумя парнями, которые окажут значительное влияние на его жизнь и будущее преступление: Терри Ноколсом и Майклом Фортье, принимавшими участие в заговоре с подброшенной бомбой. Николс был таким же одиночкой из неполной семьи. Они с Маквеем только разжигали друг в друге неадекватность.
После базовой подготовки подразделение перевели в первый пехотный дивизион («Большой Красный») в Форт-Райли в Канзасе. Маквей стал стрелком на боевом бронетранспортере. И снова, никто не мог вспомнить, чтобы он встречался с какой-нибудь девушкой. Он практически никогда не смеялся и не улыбался, что тоже характерно для параноидного типа.
В этот период Маквей увлекся книгой под названием «Дневник Тернера» Уильяма Л. Пирса. Опубликованная под видом романа в 1978 году, она являлась на самом деле расистской, антисемитской и антиправительственной историей о солдате, который, в составе подпольной армии, с помощью бомбы из удобрения и машинного масла, установленной в грузовике, взрывает административное здание в Вашингтоне. Какое именно, спросите вы. Естественно, здание ФБР. От взрыва погибает семьсот человек. Эрл Тернер знает, что погибнут мирные жители, но списывает это на неизбежные потери и надеется, что его поступок заставит других тоже выступить против правительства, которое хочет запретить частным лицам владеть оружием. «Дневник Тернера» стал для Маквея подобием Библии. Он советовал его другим. Кто-то даже упомянул, что он поклонялся Гитлеру.
В конце 1990 года Маквея приняли в программу по оценке его способностей для перевода в спецподразделение, но в январе 1991-го Первую пехотную дивизию отправили в Персидский залив для участия в «Буре в пустыне». Маквей поехал со своим корпусом, отличился на службе и получил Бронзовую звезду. Пока он находился в структурированной среде и получал одобрение за свои поступки, он оставался относительно стабильным. Этот феномен мы наблюдаем у многих преступников, которые «исправляются» со структурированной тюремной ситуации. Я мог бы ожидать, что Маквей станет идеальным заключенным – именно по этой причине.
Он покинул Персидский залив в марте и уехал в Брэгг, Северная Каролина, чтобы еще раз попытаться попасть в спецподразделение. Маквей успешно сдал тесты IQ и личностных качеств, но отказался от своего плана после нескольких дней суровых маршей и маневров, заключив, что физически к ним не готов. Возможно, не достигнув своей цели стать зеленым беретом, он отказался от любых попыток вписаться в общество, и другая сторона его личности – неудачник, одиночка, параноик, – взяла над ним верх. Если он мог стать героем в одной группе, то мог попробовать в другой.
Он воспрянул духом после отъезда из Персидского залива, но когда его мечта о спецподразделении рассыпалась в прах, полностью потерял интерес к военной службе. Осенью 1991-го, в двадцать четыре года, он принял предложение о досрочной отставке. Николс уже уволился из армии по семейным обстоятельствам: жена с ним развелась, и он один воспитывал их семилетнего сына Джоша – ситуация, практически повторяющая собственный детский опыт Маквея. Маквей вернулся к отцу и устроился на работу охранником. Его начальник в торговом центре «Ниагара Фоллз» сообщил, что его приходилось ставить у задних дверей, потому что он совсем не умел общаться с людьми.
Он начал писать злобные письма в местные газеты, жалуясь на расовые конфликты, налогообложение, контроль за оружием, преступность и коррумпированных политиков. Вместо армии с ее строгим режимом, ему надо было найти себе что-то еще, чтобы упорядочить и организовать жизнь, либо дать выход своему внутреннему напряжению. И в конце концов это напряжение привело к срыву.
В январе 1993 года Маквей уехал из дома и начал кочевать по США со скудными пожитками в багажнике машины. Некоторое время он пожил у армейского приятеля Майкла Фортье в Кингмане, Аризона. Больше времени провел с Терри Николсом и его братом Джеймсом на ферме Джеймса в Декере, Мичиган. Несмотря на свои крайне правые взгляды, Маквей официально не являлся членом ни одной группировки, кроме Национальной ассоциации винтовок и Республиканской партии, что тоже предсказуемо для параноика. Увлечение Маквея журналами об оружии можно сравнить с одержимостью серийных убийц на сексуальной почве порнографией.
Его любимым фильмом, по данным опубликованных отчетов, был «Красный рассвет», режиссера Джона Милиуса, с Патриком Суэйзи и Чарли Шином, где группа старшеклассников из маленького городка превращается в повстанцев и дает отпор коммунистам, которые вторглись к ним в сообщество. Парни вроде Маквея могут некоторое время обходиться простыми разговорами, но далее – обычно ближе к третьему десятку, как мы уже отмечали, – они смотрят в зеркало и понимают, что никуда не продвинулись. Именно тут стоит начать волноваться: они фантазируют о том, как становятся Рэмбо. Маквей носил камуфляж и черные армейские ботинки. Он ушел из Национальной ассоциации винтовок, потому что она не оказала достаточного сопротивления запрету на ношение оружия. Не являясь столь же оголтелым расистом как Франклин, Маквей все равно считал чернокожих низшими существами, а евреев – врагами. Он предупреждал свою сестру Дженнифер – которая разделяла его взгляды, – что ФБР прослушивает их телефоны, а другим людям говорил, что в армии ему вживили в ягодицу компьютерный чип, чтобы осуществлять наблюдение и контроль.
В марте 1993 года Маквей поехал в Уэйко, где правительственные войска осаждали лагерь самопровозглашенного пророка Дэвида Кореша. Когда он находился там, у него взял интервью и сделал несколько фотографий студент факультета журналистики, который только начинал карьеру на телевидении. На фотографиях Маквей торгует наклейками на бампер со слоганами вроде «Бойся правительства, которое боится твоего ружья», «Запретите оружие – правительство беспрепятственно захватит страну» и «Человек с оружием – гражданин. Человек без оружия – мишень».
Уэйко, как выяснилось впоследствии, оказалось триггером для Маквея, его объяснением и предлогом выпустить гнев и фрустрацию. Он мог срываться на реальных противников. Мог совершать насилие, но ответственность нес кто-то другой. Его спровоцировали, вывели из себя. Уэйко стало флагом, под которым он надеялся заставить других пойти за собой.
В сентябре того же года, на одной из оружейных выставок, которые Маквей часто посещал, детектив услышал, как тот объясняет другому посетителю, как переделать обычный дробовик в «такую штуку, которой можно свалить вертолет АТФ». Речь шла о Бюро по алкоголю, табаку и оружию, которое первым ворвалось в лагерь секты Кореша. Маквей и без того сильно гневался на ФБР за гибель жены сепаратиста Рэнди Уивера и его сына, Сэмюела, во время перестрелки в Руби-Ридж, Айдахо, в августе 1992 года, и за принятие Акта Брэди по контролю за владением оружием. Когда в августе 1994-го Конгресс одобрил Билль о преступлениях с помощью огнестрельного оружия, поставив девятнадцать разновидностей оружия нападения вне закона, Маквею показалось, что страшный «новый мировой порядок» набирает силу.
Именно тогда Маквей и Терри Николс начали разрабатывать план по созданию гигантской бомбы в духе «Дневника Тернера». С помощью нитрата аммония и удобрения из переработанного навоза, они смогли создать мощное, простое и относительно недорогое взрывное устройство, которое обещало произвести величайший взрыв в истории – достаточный, чтобы обрушить здание наподобие описанного в «Дневнике». В отличие от других типов бомбистов они не считали важным устройство само по себе. Единственное, что их интересовало – это «миссия».
Не забывайте, что Маквей и Николс действовали не в вакууме. Те же события, которые сподвигли их к действию – Руби-Ридж, Уэйко, закон Брэди и другие явственные проявления «нового мирового порядка», – активизировали националистские и сепаратистские движения и белые группировки вроде Ку-клукс-клана и неонацистов в их тайных укрытиях по разным уголкам страны. Милиция Мичигана, например, одна из наиболее организованных групп, отправляла каталог с информацией по организации военизированных подразделений, техникам выживания и приобретению оружия.
Однако давайте отделим говорунов от деятелей. На процессе Маквея его младшая сестра свидетельствовала, что за пять месяцев до взрыва он сказал ей, что перешел от «стадии пропаганды» к «стадии действия». То же самое поведение мы видели у Джозефа Пола Франклина, которого вывели из себя расисты – они только говорили о превосходстве белых, а он был готов действовать.
В обоих случаях у нас есть действующее лицо, разогретое риторикой, которое стремится устроить большое шоу. Однако затем оно понимает, что дальше риторики дело не пойдет, никакого шоу не состоится. Что же, если команда не готова пойти на риск, он выступит соло и прославится в одиночку. Примерно такой феномен мы наблюдали с «Семьей» Мэнсона. Чарльз Мэнсон внушал своим последователям разную чушь про «Хелтер Скелтер» и надвигающуюся войну. Однако после беседы с ним я пришел к выводу, что он собирался и дальше ограничиваться разговорами – пока аудитория была готова его слушать. И только когда его последователь Текс Уотсон решил применить идеи Чарльза на практике, произошел кризис. Именно основываясь на таких рассуждениях, мы пришли к выводу, что ни одна из сепаратистских группировок не могла стоять за бомбами в посылках в 1989 году.
Пока план с бомбой набирал критическую массу, а Тим Маквей целыми днями просиживал в одиночестве у себя в мотеле в Кингмане, Аризона, за опущенными жалюзи, Николс и Фотье стали отдаляться от него. Но Маквей продолжал двигаться вперед. Наконец, 12 апреля он выехал из мотеля, заранее закупив два пятидесятифунтовых мешка нитрата аммония в хозяйственном магазине «ТруВэлью», чтобы провести испытания. В пасхальное воскресенье, 16 апреля, они с Николсом обследовали место, где собирались заложить бомбу, и познакомились с диспозицией. Однако Николс, тихий и склонный подчиняться, а не вести за собой, дальше не зашел. Маквею это не помешало. 17 апреля, воспользовавшись выдуманным именем, поскольку возвращать машину он не собирался, Маквей арендовал в Канзасе двадцатифутовый фургон «Райдер», пригодный для перевозки пяти тысяч фунтов груза. Удобрение он приобрел в Макферсоне, Канзас. А 19 апреля припарковал фургон перед Мюрра-билдинг и поджег фитиль. На лобовом стекле он оставил записку, где говорилось, что в машине сел аккумулятор, чтобы полиция ее не эвакуировала. Как его литературный герой Эрл Тернер, он был согласен с тем, что пострадают и невинные люди. Тот факт, что все остальные на это не соглашались, что могли погибнуть дети, а те, кто не погиб, остаться без матери или отца, его нисколько не волновал. Собственно, он вообще об этом не думал.
Попав под арест, он провозгласил себя военнопленным. Так проявился его полнейший отказ принять на себя ответственность за то, что он натворил.