Как и Уитмен, он спланировал свои действия. За неделю до парада попросил разрешения припарковать дом на колесах у шиномонтажа, близ начальной точки парада. За день – тщательно вымыл свой «Виннебаго». Когда начались приготовления к параду, зрителям, видевшим машину, казалось очень странным, что человек, обеспечивший себе такой хороший обзорный пункт, сидит за зашторенными окнами.

Эттенбери вырос на ферме в Миссури, близ границы с Арканзасом; у него было семь братьев и две сестры. За пятнадцать лет до нападения он стал в Огайо участником аварии, в которой погибли две женщины. Полиция выяснила, что то была их вина – они выехали на красный свет, и грузовик врезался в их машину, – однако его зажало за рулем, и Айра испугался, что сгорит заживо в кабине. Он несколько месяцев провел в ветеранском госпитале, но здоровье его не поправилось. Авария положила конец его карьере дальнобойщика, но финансово он оставался на плаву благодаря сбережениям, пенсии и пособию по инвалидности, а также доле от арендной платы за семейную ферму. Кочевую жизнь дальнобойщика Эттенбери сменил на пенсионерское существование в доме на колесах. Все было более-менее в порядке, пока он ощущал, что в его жизни есть смысл, но когда не смог работать, параноидные тенденции взяли над ним верх и теперь занимали все его мысли. В 1975 году он купил себе надгробный памятник.

«После той аварии все изменилось, – сказал его брат Говард в интервью «Ассошиэйтед Пресс». – Он воображал разные вещи, которых не существовало».

Не могло ли его состояние быть вызвано чем-то вроде опухоли мозга, как у Уитмена? Могла авария спровоцировать некие физиологические изменения? В теории, это можно допустить, хотя он никогда не был открытым, общительным парнем, личность которого внезапно стала меняться. Однако даже если бы был и только после аварии начал фантазировать о том, что люди вокруг пытаются ему навредить, нет никаких подтверждений тому, что он не осознавал последствия своих действий или разницу между добром и злом.

В данном случае у нас имеются все приметы классического параноика-одиночки: ни жены, ни друзей, уединенный образ жизни, большое количество оружия. Даже жил он в доме, который мог увезти с собой, чтобы никогда не выпускать из виду свою собственность. Сообщалось, что он отказывался отпирать двери, а с визитерами разговаривал из-за занавески на окне.

Почему же Эттенбери выбрал толпу незнакомцев, а не одну известную фигуру, чтобы выпустить свой параноидный гнев и прославиться? Возможно, дело в том, что он не был достаточно развит умственно, чтобы вообще думать так далеко. А может, просто осознавал свои чувства и видел, что в этом нет нужды.

Таких людей трудно интервьюировать, даже в тюрьме. Они не хотят встречаться с вами глазами, отводят взгляд. Они недоверчивые, особенно с такими, как я, из ФБР, – скорее всего, опять же, из-за своих иллюзий. Когда пытаешься с ними говорить, то быстро понимаешь, как тяжело такому парню было бы работать в коллективе. Он никогда бы не принял участие в заговоре, потому что никому не доверяет. Да и ему никто не станет доверять, потому что он ведет себя странно. Когда я беседовал с Артуром Бремером, то вытянул у него совсем мало – он постоянно меня в чем-то подозревал и считал, что мною движут скрытые мотивы. Как большинство ассасинов, он не смотрел на меня прямо и испытывал явный дискомфорт, когда я смотрел на него. По иронии судьбы, в те годы, которые он провел в заключении после попытки покушения на тогдашнего сторонника сегрегации Джорджа Уоллеса, Бремер стал у чернокожих заключенных своеобразным героем. Поэтому хоть он и просидел в тюрьме до конца дней, часть славы, к которой Бремер так стремился, ему все-таки досталась.

Проблема с этим типом преступников с точки зрения профилактики преступлений заключается в том, что их невозможно заранее отследить. Сама по себе склонность держаться особняком еще не означает, что перед вами будущий ассасин. Но если за ним не присматривать, никогда не узнаешь, не становится ли он опасен. Люди, подобные Айре Эттенбери, стали одной из непредсказуемых угроз в современной жизни.

Если такой человек женится или находит достойную работу и налаживает свою жизнь, то у общества есть шанс, но очень часто оно его упускает.

Джеймс Хьюберти жаловался на коммунистическую угрозу, на советских шпионов, утверждал, что его преследует ЦРУ, а военные не дают найти работу. Он был недоволен президентом Джимми Картером, а потом президентом Рональдом Рейганом. Соседей смущал его вспыльчивый характер и склонность к конфликтам, тем более что они знали об арсенале оружия, которое он хранил у себя и испытывал за закрытыми дверями, опущенными жалюзи и табличками «Не входить» и «Злая собака».

Около четырех часов вечера в среду, 18 июля 1984 года, сорокаоднолетний Джеймс Оливер Хьюберти, одетый в армейские камуфляжные штаны, зашел в «Макдоналдс» в квартале от его квартиры в Сан-Айсидро, Калифорния, на южной границе округа Сан-Диего, к северу от Тихуаны, и открыл огонь из двенадцатизарядного «винчестера». Потом наставил на менеджера, двадцатидвухлетнюю Ниву Кейн, девятимиллиметровый «узи» и расстрелял ее в упор. Несколько минут спустя она скончалась. Помимо «винчестера» и «узи», у Хьюберти был при себе полуавтоматический девятимиллиметровый «браунинг». Бойня продолжалась около часа с четвертью; от рук Хьюберти погиб двадцать один человек и ранены еще девятнадцать, а затем он бросился на полицейского и был застрелен бойцом спецназа точным выстрелом в грудь.

Расследование вскрыло печальные, но ожидаемые подробности. Как многие другие ассасины, Джеймс Хьюберти никогда не вписывался в нормальное общество. Он родился в октябре 1942 года в Кантоне, штат Огайо. Его отец, Эрл, был инспектором на шарикоподшипниковом заводе, однако всегда мечтал сделаться фермером. Когда Джиму исполнилось семь, Эрл, наконец, реализовал свою мечту и купил ферму в двадцати милях от города, но продолжал работать на заводе. Однако ему пришлось заплатить за это немалую цену: жена Эрла, Айкл, отказывалась переезжать и не хотела иметь с фермой ничего общего. Она поняла, что ее предназначение в миссионерстве и отправилась проповедовать христианство в индейских резервациях на Западе, бросив на Эрла двоих детей: Джима и его старшую сестру Рут. Маленький Джим, перенесший полиомиелит и долгое время ходивший с распорками на ногах, не понимал, что это за бог, который причинил ему такую боль, да еще и лишил матери.

Хьюберти рос мрачным и одиноким, а из-за полиомиелита еще и хромал, так что всегда выделялся из толпы. Познакомившись с оружием, он впервые ощутил себя сильным. С возрастом его любовь к оружию только усиливалась; дошло до того, что он научился сам набивать патроны.

Закончив старшую школу Уэйнсдейл в Эппл-Крик, Огайо, он поступил в Кантоне в колледж Мэлоун, но бросил учебу и решил поступать в школу похоронных агентов в Пенсильвании, а потом открыть собственное похоронное бюро. Женился на Этне Маркленд, с которой познакомился в Мэлоуне, и устроился на работу в похоронное агентство. Однако через два года Хьюберти уволили. С работой он справлялся, но не умел общаться с людьми, и семьи покойных чувствовали себя с ним крайне некомфортно. Сами понимаете, что означает, когда человек предпочитает общаться с мертвыми, а не живыми; далее он выбрал себе карьеру сварщика, где тоже мог прятаться за маской и практически не контактировать с окружающим миром.

Некоторое время все шло неплохо; Хьюберти получил место на большом заводе. Он оказался трудоголиком и охотно работал сверхурочно. Но в разговорах с другими постоянно рассуждал о разнообразных заговорах. Они с Этной купили старенький дом в десяти милях от города. Немногочисленные знакомые, которых допускали внутрь, утверждали, что там повсюду оружие, причем заряженное.

У Хьюберти было две дочери, Зелия и Кассандра (которую в семье называли Бобби). Иногда Джим, рассердившись, мог поднимать руку на жену или девочек. Этна пыталась сделать так, чтобы он испытывал поменьше стресса, чтобы предотвратить подобные вспышки. Хьюберти не вел дневника, но тщательно записывал то, что называл «должки»: любые, даже самые пустяковые, выпады в его сторону или в сторону семьи. Он часто звонил в полицию с жалобами на соседей. И мог обращаться к ним лично, если не получал должной реакции.

В 1982 году завод, на котором работал Хьюберти, закрылся, и после тринадцати лет службы он оказался безработным. Если у такого человека отнять то, что дает ему стабильность (другим подобным стрессором мог бы стать, к примеру, уход Этны), начнется декомпенсация. Действительно, Хьюберти заявил другим уволенным работникам, что если не сможет больше кормить семью, то покончит самоубийством и многих заберет с собой. Ему удалось устроиться на новую работу, но примерно через месяц этот завод закрылся тоже. Определенно у Хьюберта в мозгу сложилась картина, что весь мир ополчился против него.

В следующем августе Хьюберти попал в автомобильную аварию: его машину ударили сзади. После аварии его проблемы со здоровьем усугубились – теперь еще и руки начали трястись. Как авария Эттербери, этот инцидент оказался критическим, и Хьюберти боялся, что вообще больше не сможет работать сварщиком. Он уже подумывал о самоубийстве, но Этна его отговорила. Они продали дом за смехотворную сумму, что только укрепило Хьюберти в уверенности относительно заговора против него.

Он решил переехать в Мексику, где жизнь значительно дешевле. Есть доказательства того, что он считал, будто поселившись в каком-нибудь удаленном и экзотическом краю, сможет быстро разбогатеть и утереть нос всем, кто не ценил его по достоинству. Хьюберти перевез семью в Тихуану. Зелия и Бобби ходили в американскую школу в Сан-Айсидро. Этна дважды в день ездила с ними через границу. Однако через три месяца Хьюберти решил, что его надежды себя не оправдали. Он не говорил по-испански и зарабатывал совсем немного.