– Я знаю…
– Я привела их сюда однажды, когда им обеим было чуть больше десяти. А им здесь было скучно. Я решила, что это возрастное.
– Не знаю, – сказал он, возвращаясь к ней по той же дуге, которую только что проделал, обходя статую. – Если бы такой музей был у нас в городке, когда я был мальчишкой, –
– Да.
– Вот видите? – сказал он. Улыбка на его лице говорила о том, что они – единомышленники, представители некой высшей касты, к которой никогда не принадлежали Эллен и Дороти.
Мужчина и женщина стремительно вошли, ворвались в зал, буксируя за собою двоих детей.
– Давайте продолжим осмотр, – предложил он, снова оказавшись сбоку от неё.
– Я…
– Сегодня воскресенье, – продолжал он. – Не нужно спешить ни на какие деловые встречи. – Он улыбнулся ей; улыбнулся очень мило, мягко, успокаивающе. – Я один, вы одни. – Он осторожно взял её под руку. – Идёмте, – сказал он с ободряющей улыбкой.
Они прошли весь третий этаж и половину второго, комментируя работы, которые встречались им на пути, а затем спустились на нижний этаж, миновав сверкающие автомобили, казавшиеся столь неуместными внутри здания, вышли через стеклянные двери в сад позади музея. Неспешно перемещаясь от скульптуры к скульптуре, внимательно рассматривали каждую. Приблизились к женщине Майоля,[20] полнотелой, разительно контрастирующей с окружающими её фигурами.
– Последняя знойная мамаша, – заметил Бад.
Мэрион улыбнулась.
– Должна признаться, – начала она, – я всегда немного смущаюсь, когда вижу… статуи подобные этой.
– Эта немного смущает даже и
Посмотрев все экспонаты, они присели на одну из скамеек в тыльной части сада и закурили.
– У вас с Эллен были серьёзные отношения, не так ли?
– Не совсем так.
– А я думала…
– Я имею в виду, мы не собирались скрепить их официально. Одно дело быть всё время вместе в колледже, и совсем другое – продолжать оставаться вместе после.
Мэрион молча затянулась сигаретой.