– Наверно, подделка. У него был кто-нибудь знакомый там в канцелярии. Ему могли сделать такую бумагу.

– Но представь, что нет. Представь, что он говорил правду!

– Он прихватил револьвер против тебя. Это что, не доказательство, что он врал?

– Ты в самом деле не сомневаешься, Бад? Ты уверен, что он не вытащил револьвер, скажем, лишь для того, чтобы добраться до чего-то ещё? Тетрадки, о которой он говорил?

– Он шёл к дверям с пушкой.

– О, Господи, если он и в самом деле не убивал Дороти… – она на секунду замолчала. – Полиция всё расследует, – сказала она решительно. – Они докажут, что он был здесь, в Блю-Ривер! Они докажут, что он убил Дороти!

– Уж точно, – согласился он.

– Но если даже он не убивал, Бад, если вышла… чудовищная ошибка… они не обвинят тебя ни в чём. Ты не мог знать; ты увидел его с оружием. Они никогда ни в чём тебя не обвинят.

– Уж точно, – согласился он и с этим.

Неловко повернувшись, она вытащила из-под себя ногу и скосилась на свои часы, освещаемые сиянием приборной доски.

– Уже двадцать пять минут одиннадцатого. Разве мы уже не должны быть на месте?

Он не ответил ей.

Она посмотрела в окно. И не увидела уличных огней, не увидела зданий. Только угольную черноту полей под черным, достающим до звёзд куполом неба.

– Бад, эта дорога не ведёт в город.

Он не ответил ей.

Освещенный фарами участок автострады, неустанно набегающий на машину, сужался, уходя вдаль; ещё дальше дорога и вовсе пропадала во тьме, превращаясь в абстракцию, доступную одному только воображению.

– Бад, мы не туда едем!