1

Я редко вижу сны. Точнее, вижу, но не запоминаю. Разве только что-то очень волнующее приснится.

Оказавшись в шестнадцатом веке, я в снах продолжала жить дома, в двадцать первом столетии, разговаривала с родителями, друзьями-подругами, с Лариской… Думала: проснусь – и сон окажется явью, а пребывание в прошлом – дурным сном. Но каждый раз после пробуждения с горечью убеждалась, что по-прежнему нахожусь в чёртовом Средневековье, и оно не собирается меня отпускать.

В этот раз я увидела во сне Барбару. И была её пленницей, сидела в подземелье, прикованная цепью к стене. На мне какие-то рваные лохмотья, которыми я, как ни старалась, не могла прикрыть наготы. «Ты не выйдешь отсюда, пока твой муж не уплатит выкуп, – говорила старая ведьма и грозила мне пытками. – Тебя обнажённую привяжут к кресту и станут прижигать калёным железом». «Мой муж болен, и у него нет денег, чтобы выкупить меня». «Тогда отдай сотовый телефон». «Зачем он тебе?» «Пошлю сообщение в «Службу», пусть отправят меня в двадцать первый век. А ты оставайся тут! Ха-ха-ха!»

Я проснулась, а жуткий хохот, усиленный эхом, ещё звучал в ушах. В комнате темно, хоть глаз коли. С соседней кровати доносилось тяжёлое дыхание и стон. Я поднялась, нащупала на столе свечу, пошла к камину за огнём.

Роберт лежал на спине, откинув одеяло, мокрый от пота, со спутанными, прилипшими ко лбу и вискам волосами. Запёкшиеся губы полуоткрыты, зубы стиснуты, дыхание хриплое, прерывистое. Я смочила в заранее приготовленной воде с винным уксусом губку, отёрла ему лицо, потом укрыла мужа одеялом – знала, что сейчас жар сменится ознобом.

Подтверждались худшие подозрения: у Роберта «четырёхдневная малярия», при которой приступы повторяются каждые 72 часа.

Заразу он, вне всякого сомнения, подцепил в Экваториальной Африке. До поры болезнь никак не проявлялась, но буквально накануне вызволения из плена у него воспалилась и открылась рана в боку, резко подскочила температура, потом добавились тошнота, рвота, мучительные боли в суставах.

До утра я не отходила от постели мужа, старалась, как могла, облегчить его страдания. С рассветом, когда приступ миновал, прошла в комнату дяди Рича. Он ещё спал, но я не имела сил ждать, подняла стуком в дверь.

– Дядя Рич, откройте, пожалуйста. – Дверь отворилась, я вошла в комнату. – Роберту совсем плохо. У него малярия, это очень опасно.

– Как ты сказала?

– Малярия. Её ещё называют болотной лихорадкой… Нужен хинин, то есть, кора хинного дерева – единственное средство, которое может помочь.

– Никогда не слышал о таком дереве.