— Долларов, — зачем-то оглянувшись, шепотом добавил Стрелков.

«Сколько это будет в баранах?» — этот вопрос Максим озвучивать не стал, подумал только, что в Норвегии он окажется не с пустыми руками. И не один. Поэтому то, что быстро, проглатывая слова, шептал Стрелков, почти не слушал. А тот сипел, пытался сползти с кресла и, кажется, был готов упасть на колени:

— Вы получите еще столько же, а когда мы пересечем границу, я удвою сумму. Любым, удобным для вас способом, только помогите мне, — вид господина полковника вызывал жалость и омерзение одновременно. Это существо умрет, по-другому просто быть не может. И не обязательно от рук Максима, просто этот закон природы обязательно будет приведен в исполнение. Максим спрыгнул со стола, обошел его и снова остановился напротив Стрелкова. Тот, вытаращив глаза, ждал ответа. Вернее, не так — приговора.

— Даже если я сейчас сойду с ума и просто уйду отсюда, ты все равно покойник. Час назад я пристрелил трех человек из личной охраны губернатора, их оружие и документы забрал с собой. И сразу к тебе с отчетом двинул, да не один, а в сопровождении, с почетным эскортом. И меня тут как дорогого гостя встретили, только в щечку не поцеловали. Ты выйди, посмотри, вдруг «комиссары» еще за воротами трутся. Но это вряд ли, давно на доклад сам знаешь к кому ускакали. И вернутся с минуты на минуту, у них приказ уже есть — охрану твою убрать. Скоро тут караул сменится. Я на твоем месте ждать бы не стал. Это все равно как к духам живым попасть, еще неизвестно, что хуже. Ты покойник, Стрелков, теперь ты точно покойник. Но все же я смогу тебе помочь.

Максим вытряхнул из «Макарова» магазин и извлек из него все патроны, кроме одного. Задвинул обойму обратно и положил пистолет на стол перед Стрелковым. Бывший мэр был кем угодно — продажной тварью, редкой сволочью и мерзавцем, но только не дураком. Он накрыл оружие ладонью правой руки, подтянул к себе, взялся за рукоять. Максим вытащил из рюкзака отбитый у «комиссара» пистолет и замер перед столом, держа оружие в опущенной руке.

— Время, — негромко напомнил он, — его у тебя нет.

Стрелкова будто ударили хлыстом. Полковник вцепился в пистолет обеими руками, уставился на него, вздрогнул всем телом и то ли всхлипнул, то ли глубоко вздохнул. Повернулся рывком в вертящемся кресле с высокой спинкой, отвернулся к стене. Максим смотрел на матовый плафон светильника на стене и даже не моргнул, услышав сначала глухой короткий щелчок, а потом звук выстрела. И грохот упавшего на пол пистолета. Все, счет пошел на секунды, скоро все изысканное общество будет в сборе. Максим захлопнул дверь в кабинет, повернул «язычок» замка. Теперь по пунктам: сначала деньги — Максим нырнул под стол. Сейф — вот он, вмонтирован в тумбу стола, его дверца приоткрыта. Запаянные банковским способом зеленые и нежно-розового цвета пачки полетели в рюкзак, за ними отправилась набитая бумагами папка. Максим запихнул туда же схваченный со стола ноутбук, выбрался с противоположного конца стола, прислушался. Услышать он ожидал все, что угодно, но не звуки выстрелов. Два подряд, потом пауза, потом короткая перестрелка — вот она, смена караула, процесс пошел. «Свои собаки дерутся — чужая не лезь», — Максим был явно лишним в этой разборке. Он постоял секунду неподвижно и бросился к камину, согнулся в три погибели и заглянул в черную кишку дымохода. Хорошо, что Стрелков был богатым человеком и на отличный, выложенный кирпичом, с прекрасной аэродинамикой дымоход не поскупился. Как и на каминную решетку, как и на все остальное…

В дверь требовательно постучали и сразу подкрепили свою просьбу выстрелом. Серьезность намерений «комиссаров» — посланцев разъяренного губернатора, сомнений не вызывала. Максим пролез уже бльшую часть пути, когда услышал снизу треск выломанной двери, крики, топот. Но развития событий ждать не стал, вылез из трубы весь перемазанный в саже и копоти, забросил тяжеленный, набитый до отказа рюкзак за спину. Дальше на четвереньках по крыше, потом вниз по черепичному скату на один уровень ниже, к водосточному желобу над окнами первого этажа. Тут можно полежать за выступом, посмотреть, что делается внизу. Судя по всему, дела у стрелковских неважные: один лежит неподвижно на плитках дорожки, другой скрючился у стены, рядом с тем местом, куда собирался десантироваться Максим. Но этот не опасен, он и стонет-то еле-еле, а до бесхозного, валяющегося рядом небольшого пистолета точно не дотянется. По виду похож на «Багиру» — отличная игрушка, особенно для скрытого ношения. Надо бы прибрать к рукам хорошую вещичку, да времени нет.

Максим успешно приземлился на мягкий газон и, не глядя по сторонам, рванул к облюбованной еще в первый свой визит сюда калитке. Ногу на ручку, подпрыгнул, ухватился за край металлического листа забора, подтянулся, перемахнул преграду и спрыгнул вниз. Все, прощай, нелюбимый город, я устал, я ухожу. А тебе — счастливо оставаться, не поминайте лихом. По освещенным улицам дачного поселка, мимо пустых и обитаемых коттеджей Максим пролетел за несколько минут. Последний барьер — сетчатый забор — остался позади, дальше, без перехода, начинался лес. Максим пробирался между стволами деревьев, шел, ориентируясь на характерный шум, который усиливался, приближался, становился отчетливее. Максим выбежал на край дорожной насыпи, осмотрелся и ринулся вниз, к забитой машинами трассе. Легковушка с прицепом остановилась едва ли не раньше, чем Максим успел поднять руку.

— В Москву? — крикнул Максим через приоткрытую дверь и, услышав утвердительный ответ, уселся рядом с водителем. Тот ехал из Ивановской области, вез товары земляку-ипээшнику, пытавшемуся покорить столицу путем открытия очередного магазинчика. Максим кивал, потом вытащил из рюкзака папку с бумагами, принялся перелистывать страницы. Но толком ничего не понял: куча смет с обведенными карандашом шестизначными цифрами, длинные списки фамилий и должностей чиновников с внушительными суммами напротив каждой, пояснительная записка к отчетности. Из поверхностного обзора он успел понять только одно — это не просто отчетность, а так называемая «управленческая», она же внутренняя. Получается, что правительство области общепринятыми принципами ведения учета не брезговало, и один вела «как положено», а другой исключительно для служебного пользования, для своих. Попались еще на глаза кредитные документы из банка за подписью председателя правления. Того самого, что скончался от открытой черепно-мозговой травмы и упокоился в лесу. В папке было много еще всего, что предстояло не раз и не два прочитать, а потом, сделав выводы, возможно, и использовать. Плюс ноутбук, в его памяти тоже немало интересного, но нужно найти спокойное местечко и время, чтобы основательно покопаться в его железных мозгах.

Водитель включил магнитолу, ловко обошел медлительную дальнобойную фуру и пристроился в потоке за следующей.

— Нерезиновск и есть Нерезиновск, все туда прутся, как проклятые. И я, как дурак, за ними. Задолбало, а делать нечего, своих кормить надо. У нас в городе работы нет, комбинат давно сдох, цены на все бешеные, вот и приходится в эту помойку таскаться. И все равно — ломаешься, как вол, а на выходе копейки. — Водитель выругался и принялся переключать каналы на пыльной панели ресивера.

«А что, помойка и есть, самая настоящая», — Максим оторвался, наконец, от бумаг, запихнул папку в рюкзак и поддержал разговор:

— Ничего удивительного, все правильно. Рынок, бордель и рассадник всякой заразы — все в одном. Рыба гниет с головы, а страна — с Москвы.

— Верно, — откликнулся водитель, и тут же спросил:

— Ты сам-то домой едешь?

— Да. Вернее, нет пока, — ответил Максим, — рано еще мне домой. Семью сначала забрать нужно, а потом и домой двинем. Все вместе.