— Ты больная, — прохрипел Алан. — Ты просто, мать твою, больная.
— Привет, Энди, — даже не посмотрев на Саммерса, сказала она. — Вот мы и на месте. Это был долгий путь.
— Тэйе, пожалуйста. Прошу тебя, позови кого-нибудь…
Тошнота подступила к горлу. Глаза защипало. Энди все понял.
— Ну, давай, — вставил Алан. — Давай, расскажи ему, Эстер. Или покажи, как ты умеешь. Продемонстрируй силу и жестокость, чокнутая ты сука.
— Замолчи. Ты сделал свое дело, старик. Теперь уходи.
— Я не уйду. И не мечтай. Ты превратила меня в безжалостную сволочь, знаешь? Я уже и человеком то себя не чувствую! — Алан покраснел, его мелко трясло. — А теперь ты хочешь, чтобы я ушел? Чтобы через пару дней я сел перед ним в студии и улыбнулся?
— У тебя есть идеи получше? — холодно спросила девушка.
— Тэйе, — взмолился Андрас. — Милая моя… Отпусти, пожалуйста. Давай уйдем вместе, как хотели, — он дрожал пуще Саммерса, но внимание на это уже не обращал. — Сбежим на юг… Прошу тебя.
— Нельзя, — отрезала она. — Нельзя, Энди. В этот раз точно получится. Я должна вернуть отца.
— А как же я?! Ты убиваешь всех! Посмотри вокруг! Хочешь сделать меня семнадцатым? Убить?
— Я смогу вернуть тебя позже.
— Вернуть? — Энди забился в истерике. — Зачем меня возвращать? Не надо меня возвращать! Вот же он я! Здесь! Живой!
Что-то мелькнуло в глубине синих глаз. Надежда. Шанс на спасение.
— Я люблю тебя, Тэйе, — прошептал Андрас. — Люблю больше жизни, пожалуйста…
Она посмотрела на Алана. Замерла в неуверенности. А потом вновь вернулась к Энди и сказала:
— Это хорошо. Любовь и станет ответом.
Затылок взорвался болью. Все чувства и мысли разлетелись на миллионы частей, абстрактной картиной озарив восприятие. Он уже не видел, как Эстер мотнула головой, мечтательно прикрыв глаза. До конца и не успел понять, что произошло…
Оковы рухнули, опора исчезла. Грудь нестерпимо сдавило, рвануло куда-то вниз, туда, где только что была кровать, а теперь открылась вечная бездна. Его кидало и крутило, сминало и выворачивало, обнажая сокровенное, вычищая личное и дорогое. Он летит. То вниз, то вверх, то замирая на месте, чтобы затем вновь устремиться куда-то. Темнота наполняется красками, а цвета тонут во мгле. Он видит равнину и обрыв, клочок суши, со всех сторон окруженный пропастью, жалкий островок, на котором нашлось место двоим. Мужчине и женщине. Они говорят, смеются и плачут, держатся за руки и нелепо смотрят друг другу в глаза. Ведь никто из них не может поверить обретенному счастью…
Он подлетает поближе. Мужчина кажется смутно знакомым. Сложно вспоминать, сложно думать. Женщина покидает свое место и садится рядом — теперь они вместе, едины. Пустое кресло медленно заполняет снег. Мужчина вскидывает голову и смотрит прямо на него, что-то говорит. Его губы шевелятся. А во внешности видится столько родных очертаний, что больше невозможно терпеть… Тьма разрывает пейзаж на лоскуты, сминает картину, как старый лист бумаги, оставляя уверенность лишь в одном — этого не было. Никогда не случалось. Женщина ничего не значит, мужчина никто. Островок суши тонет в небытие, становясь частью бездонной пропасти…