Нет, мама, ты ведь несерьезно.

Сердце бьётся всё сильнее, как заведённое — сынок,сынок,сынок, — почти разрываясь, сбиваясь с ритма с каждым прочтённым словом. Ещё прыжок через несколько строк.

“...Логан пришёл в наш дом затем, чтобы продолжить дело твоего отца. Большего об их действиях я не скажу тебе. Так будет лучше…”

Драко не чувствует боли — лишь жар в губе, отголосок металла на языке и тёплая змейка крови по подбородку.

Лучше… какого хера?

Ты же отказала ему.

Я знаю, ты отказала. Ты не могла позволить…

“...Мной был дан Непреложный Обет. У меня не было выхода и нет его сейчас. Я должна помочь Логану в его деле. Не пиши мне до следующей среды. Он будет здесь и может увидеть. Я не должна была говорить тебе ни о чём… Поэтому постарайся уничтожить это письмо, как только прочтёшь его.

Всё будет хорошо, милый.

И прости меня. Мама.”

Взгляд застыл на последнем слове. Дыхание остановилось ещё на середине, и теперь лёгкие разрывало от недостатка кислорода.

Но, Господи, пусть лучше Малфой расползётся на части, задохнётся, исчезнет прямо сейчас, чем позволит прочитанному проникнуть в сознание.

Но…

Слова впитывались в мозг. Неотвратимо. Медленно. И больно, отчего смотреть вдруг стало почти невозможно. Исписанный лист расплывался перед глазами.

Горло саднит так, будто он долго орал, задрав голову. Выкрикивался в темноту неба. О, как он хотел сейчас заорать. Но не мог.

Всё, на что хватило сил, это:

— Инсендио, — губы не слушаются, но пергамент всё равно начинает медленно сжиматься. Прямо в центре появляется чёрная тлеющая дыра, равномерно поедающая бумагу.

Драко сжимает письмо в руках, пока огонь не начинает жечь пальцы.

Выпускает. Лист исчезает прежде, чем достигает соломы, а очередной порыв ветра сметает пепел в ночную глотку.

Стоит. Оглушённый.