Она быстро кивает, но ему кажется, что даже не понимает сути вопроса. Карие глаза затуманены, а одна рука всё ещё сжимает ткань его мантии на плече. Драко перебарывает в себе желание улыбнуться, только хмыкает.

— Можно отпускать, Грейнджер. Ты вроде бы беспокоилась, что к нам Поттер заглянет.

И тут же клянёт себя за это. Потому что она с треском возвращается на землю. С грохотом слетает с небес, врезаясь в собственное тело. Моргая и резко выпрямляясь.

— Господи, Малфой, — произносит осипшим голосом, лихорадочно оправляя юбку. Он готов откусить себе язык, отступая и натягивая брюки непослушными руками. Замечая пятна пыли на рукавах и штанинах. И откуда-то эти мысли. О том, что это могло достаться кому-то другому.

Бред.

Уймись, Малфой. Она дала тебе. Что ещё нужно? Ты победил, ведь так? Тогда откуда эти слова, что произносит его рот?

— Я не шутил насчёт Миллера, кстати.

Грейнджер, которая уже застёгивала пуговицы на измятой рубашке, вдруг замерла. Драко уже стиснул челюсти, ожидая возмущений. Но она молчала. От этого вдруг стало очень херово.

— Ты меня поняла? — голос жёсткий. — Никакого Миллера! Я не шучу, Грейнджер. Это ясно?

Скрипнуть зубами на эту грёбаную тишину. Какого чёрта она молчит?

Эй, Малфой! Ты совсем трус или найдёшь в себе смелость сказать, что это за хуйня?

Внутренний голос. Опять как нельзя вовремя.

Ревность.

На, засунь себе это в самую глотку.

Да, дьявольщина, он её ревнует. Отказывается делить это тело ещё с кем-то. Ни с Поттером, ни с Уизли, ни с… этим.

— Грейнджер, мать твою.

Она вздрагивает. Странно вздрагивает. Во взгляде пролетает отголосок страха.

Что это было? Он уже что-то успел? Перепало патлачу, да?

— Именно о нём… — голос сорвался; она кашлянула, влажно сглотнула. — Именно о Курте я и хотела поговорить с тобой.

Великолепно, блять. Другой темы найтись не могло.