Мы наполняем жизнь нескончаемой деятельностью, и причина этому – общепринятое на Западе убеждение: можно достигнуть счастья и удовлетворенности, только если мы что-то покупаем, «ловим момент» и «берем жизнь за рога». Иногда мы можем сделать кое-что получше – воспринимать жизнь не как то, что нужно «урвать» или «достигнуть», а как то, что у нас уже есть. Если мы разберем наш умственный хлам, то сможем сполна насладиться этим.
В книге «Искусство силы»[36] буддийский монах Тхить Нят Хань говорит: «Многие люди принимают воодушевление за счастье», – хотя на самом деле, «когда ты воодушевлен, ты не в состоянии покоя. Истинное счастье основано на покое».
Лично я не хочу жить с ощущением полного, ровного покоя внутри. Время от времени я хотел бы испытывать накал страстей и оживление. Это часть меня. Но сейчас я жажду обрести внутренний покой и чувство принятия больше, чем когда-либо.
Чтобы принять и познать себя, нужно создать особое внутреннее пространство, где вы сможете
Нам необходимо создать пространство для себя, будь то чтение книг, медитация или прекрасный вид из окна. Пространство, где мы не стремимся и не тоскуем, не работаем, не волнуемся и не мудрствуем. Пространство, в котором мы можем себе позволить даже не надеяться. Пространство, в котором мы воспринимаем себя нейтрально, где мы просто дышим, где мы – это просто мы, где нас переполняет простое животное удовольствие от бытия и где мы не хотим ничего, кроме того, что мы уже имеем, – нашу жизнь.
Цель
Наслаждаться каждым мгновением. Не думать о завтрашнем дне. Позабыть все тревоги, сожаления и страхи, порожденные нашим представлением о времени. Не думать на прогулках ни о чем, кроме прогулок. Лежать в кровати, не спать и при этом не волноваться о сне, а просто быть в этом горизонтальном состоянии светлого счастья, свободного от беспокойства за прошлое и будущее.
17
Ваша мелодия
Деревья сикоморы
Пока я писал эту книгу, моей маме пришлось перенести серьезную операцию на открытом сердце по замене клапана аорты. Операция прошла успешно, и мама поправилась; но неделя, которую она провела в реанимации – с докторами и медсестрами, которым нужно было пристально наблюдать за уровнем кислорода в ее крови, – заставила нас поволноваться. Уровень кислорода был критично низким.
Мы с Андреа решили ночевать в гостинице неподалеку от больницы. Мы с папой дежурили у маминой кровати, а она просыпалась и снова забывалась. Я кормил ее с ложки больничной едой и приносил из магазина смузи, а иногда газету для отца. Моя тревога за маму поглотила все остальное. Мне было ужасно стыдно за то, что я почти не слушал ее рассказы о самых первых походах к доктору.
В больнице я и думать забыл о срочных электронных письмах, на которые не ответил. Я ни разу не испытал соблазна заглянуть в социальные сети. Даже мировые новости мало волнуют, когда ты сидишь в отделении интенсивной терапии, а из-за тонких занавесок доносятся стенания по пациенту на соседней койке, который только что скончался.
Палаты интенсивной терапии – унылое место, но именно здесь – в этих стерильных комнатках, полных людей, балансирующих между жизнью и смертью, – живет надежда. А доктора и медсестры – пример для подражания.
Жаль только, что понять это можно, лишь столкнувшись с потрясениями в нашей жизни или жизни наших близких. Вот если бы мы могли жить с этим пониманием; могли бы всегда расставлять нужные приоритеты, даже когда нам хорошо и мы здоровы. Представьте, будто мы можем думать о наших близких так, как мы думаем о них, когда они в критическом состоянии, и делиться любовью, которая всегда в нас. Вообразите, что мы можем хранить в себе доброту и сердечную благодарность жизни.
Когда моя жизнь переполнена ненужным напряжением, я вспоминаю ту палату, где пациенты были благодарны за возможность смотреть в окно, видеть солнечный свет и деревья-сикоморы, и где жизнь сама по себе значила все.
Любовь
Только любовь спасет нас.
Отрицательный психограмм