Ф у ч и к. В счастливой Праге!
Б э м. Надеюсь, вы поняли меня?
Г у с т а. Я поняла, что вы… что вам становится страшно в нашей стране.
Б э м. Оставим на сегодня политику, мадам. Ваш муж еще может смягчить свою судьбу. Я даю вам свидание. С глазу на глаз. Уговорите его, повлияйте, пусть наконец образумится. Но если и это напрасно, — вы знаете, что ждет и его, и вас.
Г у с т а. О, это не угроза для меня. Об одном прошу вас: убьете его, убейте и меня.
Б э м. Фанатизм не к лицу таким хрупким дамам. Итак, пятнадцать минут. (Уходит).
Ф у ч и к. Густинка, девочка моя!
Г у с т а. Живой, живой… мой Юльча… родной…
Ф у ч и к. А твои детские глаза стали еще больше, еще прекраснее. Они увидят еще много счастья.
Г у с т а. Только рядом с тобой.
Ф у ч и к. Это свиданье, Густинка, еще одна попытка сломить нас.
Г у с т а. Что они понимают в нашей любви, что? Вся наша жизнь — это постоянные разлуки и встречи. Если бы от нас зависело все начать сначала, разве мы бы избрали другую жизнь?
Ф у ч и к. Нет, мы бы никогда не искали покоя. Ты всегда была моим судьей в работе, судьей всей моей жизни. Я чувствовал твой ласковый взгляд, Густинка, и тут, сквозь стены. Он будет со мной до конца.
Г у с т а. Юльча, мой Юльча…
Ф у ч и к. Каждый вечер я пел в камере твою любимую. Помнишь, ту, что я привез из Ленинграда, про казачку-партизанку?
Г у с т а