И р ж и
Ф у ч и к. Наверно, правильно, Иржи.
И р ж и. Постойте! Так тут как будто и наша доля есть? Выходит…
Ф у ч и к. Выходит, что стоит крепко захотеть — и все выходит. Ну, так как, Иржи, что скажешь после года заключения: толстые стены в Панкраце?
И р ж и. Я не мастер на слова, Юльча… Да что там много говорить. Сам знаешь, кого мне благодарить за то, что душа на место стала. Теперь в стену замуруют, в могилу зароют — и оттуда не дам им покоя! Никогда в Чехии им не будет покоя. Сами уже чуют это. Слышали: «Все летит в сортир…»
П е ш е к. Д-да! Еще несколько добрых ударов на русском фронте — и сам Карл Франк начнет думать. Представьте себе: Гитлер вызывает Карла Франка к себе: «Ну, как там идут дела в моей Чехии — Моравии, господин новый наместник?» — «Э, дерьмо, мой дорогой фюрер», — отвечает этот недоносок «То есть как дерьмо?» — ревет Гитлер. «А так, — отвечает недоносок, — очень просто, все летит в сортир». — «А как же наш новый порядок в Чехии?» — «А так, мой фюрер, и новый порядок летит туда же!»
Ф у ч и к. А, Колин! Какие новости?
К о л и н с к и й
Ф у ч и к. Кто со мной? Густа?
К о л и н с к и й. Нет, о ней не слыхал. С вами Лида и еще кто-то.
Ф у ч и к. Знаете, куда сейчас?
К о л и н с к и й. Всех на вокзал. А вас сначала к Бэму.
Ф у ч и к. Что ему еще нужно от меня?
Ну, спасибо, товарищ Колин. И за мои записки
К о л и н с к и й. Не будем об этом.
Ф у ч и к. Если увидите жену, скажите ей… Скажите ей только одно: я буду до конца самим собой. Это, пожалуй, все. Остальное, — работа с ними.
К о л и н с к и й. Могу я пожать вам руку, Фучик?