Х и р у р г. Здесь — да.

С е р а ф и м а (с еще большим недоумением). Я — должна? Я?

Х и р у р г. Да, именно ты. (Опускает голову в ладони).

С е р а ф и м а. О, какая поза! На нас что-то совсем не похоже.

Х и р у р г (сдавленным голосом, в той же позе). Запрещенный прием, Серафима.

С е р а ф и м а. Какой же это скверный, злой дядя посмел обидеть звезду местной медицины? Обошли с очередным награждением? Не дают персональной «Волги»?

Х и р у р г (вскинул голову). Два часа назад у меня на столе под наркозом умерла девочка девяти лет.

С е р а ф и м а (вздрагивает, подходит к нему). Прости. Прости меня, бога ради.

Х и р у р г. Операция на сердце. Врожденный порок.

С е р а ф и м а. Дура! Ох, какая дура. Старая дура и ведьма! (Хватает сигареты, закуривает, протягивает пачку хирургу). Ты виноват? Что-нибудь не так сделал? Ошибся?

Х и р у р г. Нет. На этот раз никаких упреков. Ни себе, ни другим.

С е р а ф и м а. Что же произошло?

Х и р у р г. С самого начала был только один-единственный шанс…

С е р а ф и м а. И все же ты?..

Х и р у р г (вскакивает, все время переходит с места на место). Слишком запущенный случай… слишком поздно привезли. Но этот один-единственный шанс был! Один на сто, но был, был! Я верил, и не мог, не имел права не испытать его, понимаешь?

С е р а ф и м а. А если бы отказался?

Х и р у р г (недоуменно). Отказаться?

С е р а ф и м а. Ведь все решал, наверно, ты сам?

Х и р у р г (вминает в пепельницу незажженную сигарету). В том-то и дело, что сам. В том-то и все дело!

С е р а ф и м а. А откажись — тот же исход?