Вдохнув побольше воздуха, Топольков взволнованно крикнул:

— Пошел шпиль!

И радостно изумился, почти не поверил ушам, когда услыхал, как в клюзе с грохотом зашевелились звенья якор-цепи. Значит, эсминец подвластен ему, Тополькову! И ветры подвластны, и волны, и океан!

Нет, не так просто собрать в кулак волю, если в сердце — восторг… Хоть бы командир не заметил его возбуждения… Что там докладывают с полубака? «Якорь панер»?

Грохот цепи прерывается и тут же доносится с полубака:

— Якорь встал!

— Пошел шпиль! — снова командует лейтенант, стараясь придать голосу как можно больше спокойствия и серьезности. — Шар до места!

Черный шар скользнул но фалу под рею. Он оповещал окружавших о том, что якорь «Зоревого» оторвался от грунта, корабль уже на плаву, хотя пока не имеет хода и не управляется.

— Якорь чист!

С этого мгновения начинался поход. Сергей, боясь взглянуть на Лаврухина, робко и неуверенно сдвинул правую рукоять машинного телеграфа. Эсминец вздрогнул кормою, выбросив из-под винта первые гроздья пены. Шар оторвался от реи, чуть опустился вниз, предупреждая берег и «Звонкий» от имени «Зоревого»: имею малый ход вперед. Флаг, означающий букву «Л» — по-морскому «Люди», взметнувшись кверху, добавил к предупреждению: ворочаю влево!

Гремели все яростней вентиляторы. Пламя котлов клокотало в трубах. Море все шире открывалось из-за острова, и первые волны простора хлестнули эсминец в скулы.

«Свершилось! — стучало в висках у Сергея. — Он снялся с якоря, вывел эсминец в море! Теперь его в рубке ждут планшеты, карты, таблицы, секстан, транспортир, приборы… Сегодня, сейчас наступит счастливый миг, когда не кому-нибудь, а ему, Тополькову, бросит вопросительно командир: «Штурман, курс?» И он рассчитает курс: в разбег океана, к Новой Земле и к Шпицбергену, к полюсу, к синим широтам Атлантики — всюду, куда потребует флот!»

Он взглянул на Лаврухина, увидел на лице командира понимающую, подбадривающую улыбку, смутился. Лаврухин одними глазами указал на тумбу телеграфа. Что ж, это тоже был приказ командира, и Топольков отчеканил:

— Есть!

Уже смелее, уверенней, он перевел обе ручки машинного телеграфа. Стрелки на указателе тут же отрепетовали команду: «Вперед полный!»

Разламывались надвое встречные волны. Гирлянды пены повисали на леерах. Сквозь дымное небо все ярче просачивалось полярное солнце и медленно возникали из мглы открытые горизонты.

Кто-то тронул Сергея, он обернулся — рядом стоял командир. Склонившись, чтобы осилить рев вентиляторов, Лаврухин, не отрывая наметанного взора от моря, промолвил:

— А в Москве звучит сейчас Песня синих морей… — И заметив удивление лейтенанта, подтвердил: — Ведь сегодня суббота!

Топольков покосился на часы: было двадцать ноль-ноль по московскому времени. Значит, Зоя поет в это время в парке культуры и отдыха. Как же он позабыл!

Не умея выразить благодарности за дружеское внимание, он лишь смущенно спросил: