— Не совсем так, но… да. Сказал.

Я удрученно покачала головой.

— Вот черт… ну, и принесла же нелегкая твоего короля! Мне только это для полного счастья не хватало! Давно он на троне?

— Пятьдесят лет.

— ?!

— Он правит Валлионом уже полвека, — с гордостью подтвердил Фаэс. — И правит хорошо. За то время, что страна под его рукой, Валлион почти в три раза расширил Вольницу. Его Величество сильно увеличил права эрхасов. Ввел в эрхи Королевские Суды. Дал ветеранам пожизненное содержание, а тем, кто покалечился, регулярно отряжает денежную помощь и им самим, и семьям погибшим. Он укрепил армию. Он оказал хорошую помощь Гильдии, дал большие послабления по налогам рейзерам. Он благополучно пережил три покушения. Он участвовал в двух войнах и в обеих одержал полную победу. Валлион сейчас — самое крупное королевство на восточной стороне Во-Аллара. Наконец, наш король истово ненавидит Тварей и все время, пока занимает трон, изыскивает способ добраться до Невирона. Поэтому у него есть еще и полная поддержка Церкви. А если и случаются когда разногласия с Престолом, то быстро разрешаются ко всеобщему удовольствию.

Я скептически посмотрела.

— Больно много он успел… а ты не ошибся со сроками, Фаэс? Точно полвека? У меня перед глазами еще жив пример, когда один наследник трона дожил до преклонного возраста, но остался так же далек от титула короля, как в день своего рождения. Просто потому, что еще жива королева-мать. Но, может, я чего-то не понимаю? Во сколько ваш король занял трон?

— В двадцать пять. После того, как во время поездки его родителей в один из пограничных эрхов там случился Прорыв, и тогдашний король был разорван Тварями на части. Вместе с женой. После этого Его Высочество был вынужден занять место своего отца и с тех пор правит Валлионом, всеми силами стараясь избавить его от угрозы Невирона.

М-да-а. Итого, семьдесят пять годиков этому великому, некогда могучему и так некстати приперевшемуся монарху. А я уж было размечталась, что он прекрасен, как бог, что я, сразив его своей неземной красотой, тут же покорю его свободное (а свободное ли?) сердце, и потом буду жить-поживать, да добра наживать, год за годом просиживая медленно толстеющий зад в роскошном дворце (сиречь, вилле… где-то я это уже слышала?) где-нибудь на побережье теплого моря…

Ага, щас.

Мое разыгравшееся воображение, услышав про роковые семьдесят пять, тут же разочаровано вякнуло и подсунуло под нос другую, весьма красноречивую картинку с круто согбенным седобородым старцем, украшенного мелко трясущимися руками, вставной челюстью и дрожащими от слабости коленками… да даже пусть это будет высокий и гордый старик с благообразной белой бородой, орлиным взором и мудрым взглядом много пожившего человека! Одно слово: семьдесят пять. И этим все сказано.

Короче, не бывать мне королевой. Плюнь и забудь, милочка. Или финита ля комедия: актеры удалились, свет погас, зрители встали… занавес.

Поймав себя на этой мысли, я едва не расхохоталась в голос. Боже… вот что делают с нами вбитые с детства стереотипы! Мы искренне верим в то, что все принцессы должны быть милыми и красивыми, трубадуры — соблазнительными, принцы — симпатяшками и непременно на белом коне! Драконы — злобными. Рыцари — благородными. А всякие там крестьяне — серыми и неумытыми. Потому что это — правильно. И потому, что так нам в детстве говорила мама.

Ну, е-мое! Придумала!

Я покачала головой, однако, как ни странно, злиться на Фаэса окончательно перестала. Отвлеклась на всякие глупости, помечтала в свое удовольствие, так же искренне посмеялась над всем этим ребячеством, а потом начала напряженно размышлять, как выкрутиться из крайне непростой ситуации. В которую Фаэс, хоть и не по своей воле, так неожиданно меня втянул.

— Ладно, — вздохнула я, наконец, смиряясь с неизбежным. — Куда деваться? Пойдем, посмотрим на вашего короля. Может, он не так плох, как кажется?