Вспышка.

Все тот же неподвижный тяжелый взгляд из пустоты, за которым кроется слишком много нечеловеческого знания…

Вспышка.

Ой, блин. Кажется, у меня начались глюки!!

Я потрясла головой, силясь избавиться от наплывающих друг на друга картинок, среди которых было совершенно невозможно отличие настоящее от действительно бредового. Крепко зажмурилась. Сжала пальцами разболевшиеся виски. Попыталась открыть глаза снова. Но вместо палатки, которая совершенно точно должна была маячить в десяти шагах напротив, вдруг уткнулась взглядом в непроницаемую черную маску, под которой недобро горели чьи-то красные глаза.

— Ох, мама…

— Ты что тут делаешь? — сурово спросили меня, одновременно придержав за плечи.

Целую секунду я старательно думала и пыталась понять, где правда, а где опять глюк, но потом ощутила идущее от чужой руки тепло и облегченно выдохнула:

— Ас?

— Да, — недовольно отозвался брат, присев рядом на корточки. — Какого Айда тебя сюда понесло? В таком виде? Тебе еще сутки отлеживаться!

— М-не надо б-было, — заплетающимся языком ответила я, снова начиная бессовестно плыть. — Е-мое… братан… чем вы меня напоили, что теперь так хреново?!

— «Синькой».

— З-зачем?! Я в ней и так… ик… искупался почти целиком!

Меня развозило буквально на глазах. Но при этом какая-то крохотная, упрямая, напрочь отказывающаяся пьянеть часть сознания по-прежнему оставалась трезвой и холодно фиксировала все происходящие события. К примеру, то, как Ас, тяжело вздохнув, подхватил меня под локти и попытался поставить. Но не преуспел и был вынужден перехватить за талию, потому что ноги меня не держали совершенно. Потом меня встряхнули, слегка разогнав сгущающиеся над моим обалдевшим разумом свинцовые тучи. Попытались повести к палатке, как раненого бойца — перекинув одну руку через собственную шею и крепко держа на ремень. Но и этого ему не удалось — меня буквально подкашивало, я все время норовила свалиться вперед. Меня даже слегка замутило. И при этом глаза постоянно видели какую-то дурь, от пылающих на закате незнакомых гор (какой, на фиг, закат, когда еще даже вечер не наступил?) до бесконечно меняющейся череды лиц, среди которых почти не было знакомых.

— Ас, у меня глюки, — пожаловалась я, когда он все-таки не выдержал и, бесцеремонно подхватив меня на руки, закинул на плечо, как мешок с картошкой. — Совсем дурацкие и неправильные!

— Да?

— Да. Из-за вашей поганой «синьки» я теперь вижу то, чего нет! О боже! Неужели Родану было так же хреново?!

— А тебе разве плохо? — спросил снизу брат, уверенно направляясь в сторону моей палатки.

Я немного подумала и вынужденно признала:

— Нет. Даже ноги не болят. И ран почти не осталось.