Потом она пробежала в ворота и оказалась во внутреннем дворе, еще недавно заполненном веселящимися поселянами и пьяными гостями из кланов. Праздник кончился. Видимо, первыми погибли стражники короля, которые теперь лежали аккуратным рядком со вспоротыми животами, затем убийцы занялись мирными жителями. Группа северян, замыкающая процессию, и, скорее всего, отряд, спрятавшийся на горе, напали на тех, кто находился на площади, и убивали всех без разбору, невзирая на пол и возраст. Альба споткнулась о ноги женщины, прижимавшей к себе маленького мальчика. Оба были мертвы.

Повсюду Альба видела только убитых и умирающих. В опрокинутой бочке с вином торчал топор, и сладкая жидкость с бульканьем лилась на брусчатку, смешиваясь с кровью. Вооружившись вырванным из бочки топором, она огляделась, выискивая, не нужно ли кому помочь и где можно спрятаться. Во двор выбежала горстка воинов из какого-то клана. Они были вооружены мечами и щитами, и впереди Альба увидела деда Байра и других воинов Долфиса. Потом в ворота начала вливаться толпа северян, и Альба бросилась к храму – единственному месту, где чувствовала себя в безопасности.

По телам убитых Альба видела, что многие пытались спастись в святилище, но люди Гудруна настигли их и порубили еще на подходе к храму. Сейчас группа стражников, поставленных у величественного здания на время свадебной церемонии, готовилась оказать сопротивление захватчикам. Но тут Альба увидела хранителей и резко остановилась. Они окружили храм, прижавшись спинами к камню, с мечами в руках. Лиловые капюшоны были откинуты, открывая взгляду стриженые головы и решительные глаза.

– О нет, – простонала Альба. – Нет, нет, нет.

Хранители не могли противостоять воинам. Многие из них уже состарились и стали бы легкой добычей для закаленных в боях северян. Из-за потрясения Альба совсем забыла об осторожности. Чья-то рука ухватила ее за волосы, и мгновение спустя она уже лежала поперек седла Гудруна.

Тени уже доводилось идти вслед за дочерью, не зная, куда ведет дорога и чем она закончится. Семнадцать лет назад она пешком прошла от Берна до Храмовой горы и, если бы потребовалось, прошла бы снова.

Если Дагмар и угадал ее мысли, то ничего не сказал. Когда церемония закончилась, люди короля снова встали у дверей, загнав обитателей храма внутрь и не давая хранителям возможности обратиться к ярлам. Как и планировалось, Дагмар и хранители убедили беженок и дочерей поскорее воспользоваться подземным ходом, ведущим из святилища на восточный склон горы. Они только и ждали, когда зазвонят колокола и створки дверей захлопнутся. Праздничная неразбериха на горе способствовала предприятию, а долгая ночь давала время оторваться от преследователей, если стражники короля обнаружат их отсутствие. Женщины плакали, но никто из них не спорил. Смерть Айво показала всем, в каких ужасных обстоятельствах они оказались. Храм перестал быть святыней.

Тень вошла в туннель последней. Она крепилась изо всех сил, чтобы не оглянуться, как крепилась Альба, выходя из святилища под руку с королем Севера. Тень наблюдала за ней из-за стены, восхищаясь железной выдержкой дочери и обещая себе, что встретит будущие испытания с той же храбростью. Но сейчас, в момент расставания, Дагмар шагнул за ней во тьму, и Тень не могла не остановиться. Со сдавленным рыданием она обернулась и оказалась в его объятиях. Он целовал ее глаза, кончик носа, ввалившиеся щеки, а потом, взяв ее лицо в ладони, поцеловал в губы так, словно она была бесконечно ему дорога. На секунду она прижалась к нему в поцелуе, обхватила руками его черное одеяние. Хранители наспех утвердили Дагмара в звании верховного хранителя. Никто больше не захотел надеть черную мантию. Вместе с ней предстояло принять ответственность за сохранность рун и защиту храма – даже от народа и короля, которые их больше не ценили.

Когда Дагмар оторвался от нее и отступил на шаг, она на прощание коснулась его лица и ощутила под пальцами слезы. Они не говорили слов прощания и не обманывали друг друга, обещая увидеться. Он еще раз на секунду сжал ее ладонь и ушел, растворился в потоке света, льющегося из святилища в туннель. И отпустил ее.

Тень шла сквозь темноту, последняя в длинной веренице женщин, обретших в храме дом лишь для того, чтобы снова потерять его. Из трех десятков беглянок только пятеро были дочерьми кланов. Остальные попали сюда из чужих земель и раздираемых войной между кланами. Старые и молодые, они все выглядели испуганными. Каждая несла узелок с небольшим запасом еды и сменой белья на дорогу до Долфиса. Только Далис бывала там раньше. Но шла впереди Юлия.

Когда Тень вынырнула из тьмы подземелья, щурясь от вечернего света, остальные уже ждали ее. Она шагнула к ним, сжала руки Элейн и Юлии, понимая, что их расстроят ее слова.

– Я с вами не иду. – Голос ее звучал твердо, а душа плакала.

Башти сердито заворчала, Юлия открыла рот, но Лиис медленно кивнула, а Элейн ответила пожатием, словно ждала этого.

– Но… тебе нельзя здесь оставаться, – заплакала Далис. – Ты в большей опасности, чем все мы.

– Правильно. Мне нельзя здесь оставаться, – согласилась Тень.

– Ты отправляешься с Альбой, – пробормотала Элейн, и Тень решительно кивнула.

– Она моя дочь, и она одна, – сказала Тень, переводя взгляд с одной женщины на другую.

– У каждой из нас есть мы, – твердо заявила Лиис. – У Альбы нет никого, и сегодня она пожертвовала собой ради нас. Мы можем сделать для нее только это.

– Я хочу сражаться, – вдруг выпалила Юлия. Ее так и распирало от нетерпения. – Я остаюсь здесь.

– Нет, Юлия. Не остаешься. – возразила Тень. – Ты будешь сражаться за них! – Она указала на женщин, столпившихся на склоне холма. – Вы будете сражаться друг за друга. И вы будете жить. – От желания обнять их всех, удержать возле себя она стиснула кулаки. – Теперь идите.