— А это что?

— Телега. Отобрали у этих негодяев.

— Что в ней?

— Мечи, топоры, копья. Велено доставить…

— С оружием не пущу. — Наотрез отказал стражник. — В детинец с оружием нельзя.

— Приказ воеводы….

— Сказано тебе с оружием нельзя! У меня другой приказ. Пленников передадите нам и свободны. Который тут пердун?

— Перун… вот этот. Но….

— Свободны я сказал!

Его грубо ухватили за узлы — верёвки чьи-то крепкие руки. Быстрым рывком одернули едва, не свернув суставы. Сняли с телеги, и потянули куда-то во тьму. Руки выламывало. Пару раз он бился мягким местом о каменный пол. Похоже его тянули по узким, скудно освещенным коридорам.

Наконец усадили на жёсткую скамью. Путы на руках и ногах ослабли, и он облегченно прижался спиною к холодной стене. Рядом слышалось тяжёлое дыхание двоих мужчин. Наконец-то с головы сдернули мешок.

Некоторое время сидел без движимо на дубовой лавке, щуря отвыкшие от света глаза. Небольшая комнатушка. В углу наспех сложенная селянская печь. Посреди широкий стол. У стены лавка на которой он и сидел. Подле него с двух сторон возвышались исполинского роста богатыри. Молчаливо нависая над ним будто живые скалы, своим видом отсекали всякое желание на бунт и неповиновение.

Скудно обставленная холодная, шла в разрез с его ожиданиями. Как-никак детинец, жилище самого князя! А здесь грубо сколоченный стол, да не побеленная печь. Вырубленное по-над самым потолком маленькое оконце выходило заподлицо на вымощенную булыжниками площадь. Сбежать через такое не представлялось возможным. Разве что худощавому отроку.

Единственная польза от окна — это скудное освещение мокрого каменного пола. Даже самый захудалый пропойца украсил бы утварь резными узорами, не говоря уже о росписи. Хотя что верней всего, его привели в пыточную. А в таких местах лепости были лишними. Нервно сглотнув паренек осмотрелся, к своему великому облегчению пыточных приспособлений здесь не было.

Массивная дубовая дверь напротив, распахнулась так будто её выбили тараном. Аки вихрь в комнату влетел одетый в дорогую, расшитую златом и камнями кольчугу великан. Сколь не казались богатырями его охранники, но супротив этого гиганта они были будто тени.

Грозно гремя пудовыми сапожищами, великан быстро приблизился к пленнику. Лицо и грудь обжег испепеляющий взгляд карих глаз. Не в силах играть в гляделки с этим монстром Перун укрощено опустил голову. За столь короткое время парень научился определять по человеку не только его призвание и сословие. Но ещё и саму структуру его духа.

Этот был воин — богатырь. Самый настоящий велетень, защитник родной земли. Причем не тот который отсиживаться на заставах, да раз в пять лет на бой выходит. А настоящий боец. Такой, каким и должен быть богатырь. Благословленный богами на подвиги. Только такого и могла породить эта земля. Закалив в кровопролитных боях неспокойного времени.

Сдвинув чёрные будто ночь, лохматые брови воевода долгое время изучал пленника. Наконец почесав широкую бороду молвил:

— Оставьте нас.

Последнее было направленно в сторону стражей. Учтиво поклонившись командиру стражи удалились, громко звеня латами. В подвале повисла тишина, которую он не смел нарушить. Огромная будто пивной котел голова со шлемом на макушке, заговорила. И каждое слово отдавалось от стен будто зов боевого рога: