— Готов? — спросил Хаген.

Я кивнул.

Но учитель взял меня за плечо, притормаживая:

— Если ты все еще чувствуешь слабость, мы можем взять что-нибудь поменьше. Например, мышь или вообще жука.

Хаген на протяжении всех этих дней пытался уговорить меня взять существо для оживления малых размеров. Но я не согласился. Я уже оживлял кошку размером с земную лисицу, оживлять мелочь — это шаг назад. Да и я чувствовал, что восстановился полностью, правда, Хаген этого не знал.

Я взял скользкую курицу в руки и закрыл глаза.

— Ты должен использовать то же ощущение, что и при оживлении кошки. Вспомни, как это все было, представь и повтори. Это исходная точка грани, и теперь каждый раз, когда ты захочешь использовать некромантию, тебе придется мысленно возвращаться в тот миг, когда это произошло в первый раз.

Я сосредоточился. Хотя, пожалуй, это будет непросто. Испытывать к куриной тушке те же чувства, что и во время смерти Иски, у меня вряд ли получится. Но эмоции главный ключ к открытию граней, значит, нужно постараться.

Я вспомнил тот день. Вспомнил заплаканное, полное отчаяния лицо Тай, вспомнил, как держал кошачий труп, и как неистово хотел все исправить.

— Ты большой молодец, Тео, — вдруг вырвал меня из сосредоточенности Хаген, заставив открыть глаза.

Я даже не заметил, как куриная тушка начала шевелиться в моих руках.

Я отпустил ее, и курица бодро спрыгнула на землю, взмахнув несколько раз голыми крыльями.

Ребятня за изгородью возбужденно зашушукалась, кто-то от восторга даже захохотал, но тут же послышался звук затрещины и смех прекратился.

Хаген неодобрительно посмотрел в их сторону и сказал мне:

— Заставь ее идти.

— Разве это такая сложность? — не понял я. — Нежить ведь всегда подчиняется своему создателю.

— Да, — кивнул с невозмутим видом Хаген, — но только если рядом нет другого некроманта.

Он резко взмахнул рукой, я почувствовал внутреннее сопротивление. Словно какая-то сила принуждала меня делать что-то, чего я не хочу.

Курица со всех ног побежала в сторону ребят у изгороди. И ею управлял не я.

Ребятня взвизгнула, заверещала и с криками бросилась прочь врассыпную. Хаген едва заметно улыбался.