Тем временем Хаген принялся выискивать взглядом для Рейга цель для огнеметания и попутно рассказывать теорию.

Я же переключился на Тай, желая проверить, как у нее дела.

Она сидела на траве, держа ветку перед собой, морщила от напряжения лоб и таращилась на листья. Вид у нее был такой суровый, что листья должны были только от этого вида осыпаться в труху. Но у нее ничего не получалось. Открыть грань — вот так сразу, совсем непросто.

— Думаю, ваша мать не слишком рассердится, если мы возьмем в качестве мишени вот эту бочку? — то ли спросил, то ли просто констатировал Хаген, указывая Рейгу на деревянную бочку, в которой мы на зиму засаливали овощи.

— А если она загорится? — настороженно спросил Рейг.

— Мы ее намочим, и она не загорится. А если уж тебе удастся поджечь мокрую бочку — ну, тогда поздравляю — значит, ты достиг звания адепта. И в таком случае я сам куплю Фелам новую бочку.

Дав задание Рейгу и отправив его к колодцу за водой, Хаген наконец-то взялся за меня.

— Для начала повтори три закона некроманта, — велел он.

Мы повторяли эти законы каждый день, и я уже успел их выучить наизусть. А для Хагена это был ежедневный ритуал, с которого мы начинали урок.

— Первый закон, — затараторил я, — некроманту запрещено оживлять людей или животных в своих личных целях. Но разрешается, если это требуется сделать ради защиты собственной жизни, защиты жизни людей, а также защиты империи.

Хаген удовлетворительно кивнул и показал мне два пальца, требуя, чтобы я назвал второй закон.

— Некромант обязан пройти обучение и закрыть грань. Необученному некроманту запрещено использовать некро-грань без надзора учителя.

Хаген снова кивнул и показал уже три пальца:

— Каждый некромант служит империи и императору. Некромант обязан встать на защиту империи в случае объявления войны или иной угрозы Виреборну или императору и его семье. В случае вышеперечисленных угроз, он должен незамедлительно прибыть в ближайшую военную часть Виреборна и приступить к службе.

Хаген улыбнулся:

— Мне понадобился месяц, чтобы выучить всю эту заумщину. Для ребенка такие слова обычно — пустой звук. Видимо, у тебя хорошая память.

— У меня отличная память, — не стал я отрицать, а Хаген снова улыбнулся.

— Итак, где курица? — спросил он, озираясь.

Я указал взглядом на миску, накрытую полотенцем, которую оставил у входа в дом. Не дожидаясь, когда мастер попросит, сходил и принес миску с выпотрошенной курицей, поставил между нами и стянул полотенце.

До этого что-то бурно обсуждавшие ребятня у изгороди вмиг притихла.