Я встретил делегирующую мать в глубокой депрессии, которую не успокоила даже сильная доза седативных лекарств. Женщина была убита горем от осознания своей вины и от того факта, что сегодняшняя ситуация заставляет ее страдать еще больше.

Выслушав всю историю, которую я попросил ее рассказать мне, чтобы оценить действительно ли она виновата, как все теперь утверждали, я сказал ей, что она действительно неплохо усложнила жизнь своему сыну, а затем и себе, но в этом ей помогали все, кого она просила высказать мнение и кому делегировала ответственность. Я также добавил, что родители всегда совершают определенные ошибки из лучших побуждений. «Однако сейчас важно, – сказал я, глядя ей в глаза серьезным тоном, – попытаться изменить настоящее и будущее, поскольку мы не можем изменить прошлое, и вы должны решить, взять ли на себя полную родительскую ответственность и перестать делегировать другим то, что вы должны делать самостоятельно. Имейте в виду, что ваша безысходная депрессивная реакция также является способом делегировать другим ту роль, которую никто не может играть вместо вас. Поэтому, если вы хотите продолжить в том же духе, никто не может этому помешать, но знайте, что так вы продолжите топить вас и вашего ребенка, и я не желаю вам в этом помогать. С другой стороны, если вы хотите работать над собой, чтобы стать ответственным человеком, надежным и способным вести за собой сына, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам».

Подобно солдату, который тут же встал по стойке смирно, щелкнув каблуками, женщина вытерла глаза, выпрямилась и заявила: «Я готова следовать за вами и делать все, что вы мне скажете».

Этот терапевтический маневр был направлен на то, чтобы вывести человека из положения жертвы и позволить осознать её реальные обязанности как матери по отношению к ребенку и личные обязательства по отношению к себе самой. Поэтому я предложил сделать первый шаг: вернувшись домой, объявить ее сыну и мужу, что после раскаяния за свои ошибки в период депрессии, пришло время снова встать и начать действовать по-другому; однако ей не следовало раскрывать, какими будут её новые взгляды и поведение. Второй шаг, который нужно было выполнить через несколько дней, заключался в том, чтобы начать приводить в порядок все вещи сына, разбросанные по дому, вовлекая его непосредственно в процесс уборки. Все это следовало делать без обсуждения и без лишних объяснений; ей следовало только напомнить о своем заявлении об изменении того, как будут идти дела. Затем, ежедневно, она должна была следить за тем, чтобы её сын держал свои вещи в порядке. Она ответила мне: «Это все, что мне нужно сделать?»

«Вам кажется мало для человека, который никогда не мог брать на себя иерархическую роль?» спросил я. Затем женщина уточнила: «А что, если он воспротивится и не захочет ничего делать?»

«Именно эти вопросы делают вас такой слабой. Вам нужно сделать так, чтобы ваш сын следовал вашим указаниям. Если вы позволите ему усомниться в вашем авторитете, вы больше не будете надежным родителем», – ответил я довольно сухо, прежде чем закончить приём.

Читатель должен принять во внимание, что с таким типом людей общение должно быть директивным, и эта директивность является терапевтическим приемом: это не вопрос личной холодности или жесткости, а вопрос об инструменте, который побудит человека выйти из оцепенения и начать менять своё отношение и поведение, следуя указаниям, которые помогут ему обрести уверенность в своих ресурсах.

Через несколько недель женщина вернулась, с любопытством рассказав, что это была настоящая битва с ее сыном и мужем, который был так удивлен, увидев ее такой воинственной и решительной, что вмешался, сказав: «Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь сейчас?!» Фактически, жена, сделав в тот же вечер заявление как было предписано, полностью поменяла «регистр», ставя своего сына на место изо дня в день.

После первой просьбы матери сын притворился, что не слышит, и продолжил играть в видеоигры, игнорируя её, на что она, рассерженная, взяла приставку и повелительным тоном сказала: «Если ты не хочешь, чтобы я растоптала ее, помоги мне навести порядок в доме!» Итак, удивленный такой решимостью своей матери, мальчик встал и начал вместе с ней убирать в доме, но скоро раздраженно сказал: «Мне надоело, с меня хватит» и лег на диван, включив телевизор. Реакция матери последовала незамедлительно, она выключила телевизор и твердо заявила: «Пока мы не закончим убирать все, что ты разбросал по дому, ты больше ничего не можешь делать. Я тебя предупреждала, что теперь всё будет по-другому». Затем мальчик, фыркнув, встал с дивана и продолжил выполнять команду своей матери. Однако отношения приняли явно конфликтный оттенок, когда женщина, попросившая его освободить баскетбольную сумку, заметила, что внутри уже несколько дней хранилась грязная одежда. В ярости она приказала своему сыну постирать белье. Столкнувшись с восстанием последнего, женщина впервые дала ему пощечину.

Вечером муж, возвращаясь с работы домой, определенно удивился невиданному ранее порядку, и спросил, что случилось. Его жена ответила: «Я вас предупреждала, что всё будет по-другому». Сын настаивал: «Она сошла с ума, она меня даже ударила».

Удивленный, мужчина спросил жену: «Это правда?» «Конечно», – ответила она, – «он действительно заслужил оплеуху за то, как он ответил, когда я заставила его положить грязное белье, которое несколько дней хранилось в баскетбольной сумке, в стиральную машину».

«И он постирал?» – ответил мужчина. Его жена с язвительной улыбкой кивнула и сказала: «Конечно».

Вечер закончился мирно, в отличие от других вечеров, когда сын удалялся в свою комнату, даже не закончив ужинать. Все трое сели на диван перед телевизором.

В последующие дни женщина рассказывала, что все было проще, как будто произошел скачок из одной реальности в другую. В этот момент я попросил ее подумать о том, что произошло, и о том, как все это можно было объяснить. Она ответила, что думала об этом в течение долгого времени и что, конечно же, мои резкие слова, сказанные на предыдущей сессии, и холодность, с которой я обращался с ней, открыли ей глаза на многие вещи. В частности, она осознала, что всегда избегала занимать решительную позицию, даже если она не была согласна с тем, что делали другие, и что именно эта модель поведения стала причиной многих её проблем и особенно для ее сына. Еще она рассказала мне, как с детства она всегда была кроткой и покорной: ее отец не особо вмешивался, но был суровым, в то время как ее мать, всегда присутствующая и строгая, каждый вечер сообщала мужу о неправильном или неадекватном поведении своих детей, чтобы он их наказал.

Женщина, как это типично в таких случаях, выросла с мыслью, что она никогда не станет такой же, как ее родители, и поэтому она оказалась в противоположной крайности. Мы долго обсуждали, как часто родители, чтобы не позволить своим детям испытать то, что они испытали на собственном опыте, могут из лучших побуждений создать ситуацию, противоположную той, которую они прожили сами, но в равной степени дисфункциональную для воспитания и психологического здоровья детей.

Атмосфера встречи была уже не холодной и директивной, а теплой и дружественной, и в конце концов мы договорились, что ради нее самой и ради ее сына женщина должна идти по пути принятия ответственности, обсуждая с мужем и с другими разные возможности, но реализуя от первого лица родительское поведение, необходимое в воспитательных целях.

Я встречался с синьорой в течение еще нескольких сессий для отсроченного наблюдения. Я поддерживал ее постепенный личностный рост и обретение уверенности в своих силах. Сын продолжал играть в баскетбол и снова начал хорошо учиться в школе и, прежде всего, прекратил бунтарское поведение.

Мать определенно не превратилась из делегирующего демократа в того, кто авторитарно ставит ограничения; скорее она стала надежным и авторитетным родителем, развивая прежде всего большее доверие к личным ресурсам.