Повинуясь нервному порыву, Странница шагнула к мужчине, схватила его за руку и они переместились в нижний слой. Писатель, лишившись опоры в виде скамейки, упал на землю, из его руки выскользнул батон. Через секунду появился Блох.

Странница облегчённо вздохнула, подняв лицо к небу. Проворчала:

– Да уж, исключение из правил мне сегодня не помешает.

Натужно кряхтя, мужчина заворочался на земле, затем, прилагая большие усилия, поднялся, поправил съехавшие на бок очки, посмотрел вправо, влево.

– Сейчас мы дойдём с вами до поликлиники, – заявила Странница. – Тут совсем рядом. А потом о вас позаботится…

Её прервал истошный вопль. Выпучив глаза, писатель орал так, словно и не был смертельно больным. Его трясло, лицо побледнело. Когда в лёгких закончился воздух, он сделал резкий вдох и снова заорал.

– Успокойтесь! – скривилась Странница. Ей казалось, что крик этого типа вонзается в мозг, как шило. – Да заткнитесь же вы, наконец!

Но он не прекращал орать – истерично, теперь уже визгливо. Странница зажала уши ладонями.

– Блох! Встряхни его, что ли! А то у меня сейчас башка взорвётся от его воплей.

Кивнув, Блох подошёл, размахнулся и ударил кулаком в лицо мужчине. Тот словно бы подавился собственный криком и рухнул на землю.

– Ты что, совсем спятил?! – опешила Странница. – Я сказала встряхнуть, а не бить! Какого чёрта ты сделал?

Мужчина дёргался на земле, изо рта потекла пена. Через несколько секунд он обмяк, зрачки в глазах застыли. Какое-то время Странница стояла в оцепенении, потом шагнула к нему, наклонилась, приложила пальцы к яремной вене.

– Помер, – заключила она. – Господи, Блох, ты его угробил! Ты! Угробил! Писателя! Ты о чём вообще думал, а? Он был нам нужен, он был нужен Бу-Ка!

Лицо Странницы исказила гримаса злобы. Она выпрямилась, развернулась, влепила Блоху пощёчину.

– Ты о чём думал, урод бестолковый?! Мы не убиваем людей просто так, мы не какие-то там тупые убийцы! – ещё пощёчина. Блох терпел с невозмутимым видом. – Мы казним только тех, кто этого заслуживает, но никогда, слышишь, никогда не убиваем невиновных!

Она обхватила голову руками, уставилась в серое небо, потом закрыла глаза и долго стояла так, тяжело дыша и ощущая, как тревога перерастает во что-то большее. В самом воздухе нижнего слоя витало какое-то беспокойство.

– Ты чувствуешь это, Блох? – проговорила она, открыв глаза. – Что-то не так. Это Бу-Ка… Он почему-то тревожится.

Из тёмной дыры канализационного люка выбрались несколько головастиков. Они глядели голодными глазами на труп, из пастей текла слюна, их глоток вырывался скулёж. Красноглазые держались на расстоянии, не смея приближаться.

Странница подошла к Блоху, который после убийства писателя даже не шелохнулся.

– Ты прости меня, – мягко сказала она, наморщив лоб. – Прости. Не сдержалась. Всё из-за этой тревоги. Не по себе мне что-то. Пойдём в поликлинику, я чувствую, что мы сейчас должны быть рядом с Бу-Ка.