— Маш… — вопрос Остапа просто игнорирую. — Маш, мы просто никогда об этом не говорили. Ты не спрашивала, а я… Я думал, что ты не станешь со мной общаться, если узнаешь кто мой отец. — Плевать я хотел на этих запутавшихся в самих себе воинов. Мне важнее девушка, остановившаяся в двух метрах от меня. Молчит, только плечи подрагивают. — Ты мой единственный друг. Прости, что не сказал.
Похоже, никакого эффекта мои слова не возымели. Это… Не знаю даже, как объяснить. Просто, я вдруг понял, что все… Маша никогда уже не будет относится ко мне по-прежнему. Чтобы я не сказал, чтобы не сделал. И все из-за одной фразы этого недобитка. Тянули его за язык. Жалость и сострадание, зародившиеся во мне, когда я услышал про больную лихоманкой девушку, растворились под напором злости и тоски. Меня лишили друга, даже больше чем друга…
— Чего смотришь? Решил получить награду, давай. Не строй из себя добренького. Только девчонку отпустите. — Поворачиваюсь к Остапу, ловлю его взгляд. — Я ведь и правда хотел помочь, когда услышал про его дочь. — Кивок подбродком в сторону Сани. — А теперь сами ищите лекаря. Денег за меня хватит. Бойцы… — в последнее слово я вложил все презрение, какое только мог. И в самом деле, пока слушал разговор, сочувствие проснулось, но сейчас.
Справится с девчонкой и едва стоящим на ногах подростком, вот и вся доблесть этих бравых вояк. И даже слова о дочери больной, по сути ничего не меняют. Если б и правда такой любящий отец был, на все бы пошел, но денег нашел давно. Не такая уж и громадная сумма, если вдуматься.
Злость неплохо прочистила мозги и теперь я смог оценить более критически все, чему был свидетелем. И пока я вижу это так. И мое мнение вполне обосновано.
— Как скажешь, княжич. — Остап скривил губы в подобие улыбки. Но глаза так и остались холодными и равнодушными. Он уже все решил.
— Остап. — Саня, все это время молчавший, опускает шпагу. В его глазах тоска, я вижу. — Не могу я так… — Оружие со звоном летит в сторону. — Ты прав, ну какой из него убийца. Ребенок он. Да и, если Ульянка узнает, что я продал человека, не поймет. Ты ж ее знаешь, она упрямая… — В голосе командира пограничников такая тоска и боль, что мне аж самому некмофортно становится, несмотря на то, что способности эмпата по-прежнему не работают. — Не простит…
— Сань, ты чего? Сам же меня убеждал, а сейчас взад сдаешь? — Особого удивления в голосе Остапа нет.
— Знаешь, я как тот плакат с его портретом увидел, все думал, что вот он шанс, даже мысли были в город пойти, поискать. — Тяжело, будто в горле ком стоит, роняет слова воин. — И тут вот он. Но не могу, Остап, не могу… Дочь не простит.
— Командир, а как же Ульяна? — Остап поджал губы, задумавшись. — Она же умрет…
— А если не помогут маги губернские? Как я на могилку к ней пойду, Остап? Как? — Бывалый воин, в глазах которого стоят слезы, прошел к лежанке и сел на нее, обхватив голову руками. Тоска… От него веяло тоской.
А я что-то сам уже запутался, в своем отношении к этим двум воинам. И… Не знаю. Вроде была злость и ее не стало. Почему-то, не знаю даже с чего, вдруг подумал, а как себя чувствовали себя мои родители, когда я потерялся? Да что там, даже отец, когда я заблудился в семь лет в горах, чуть с ума не сошел, пока я домой не вернулся. Точнее, пока меня не вернули. Он ведь тогда, постарел лет на десять… Сейчас, вспоминая тот момент, понимаю, что к чему. А тогда, мне было весело. Как же, приключение…
— Сань, ты это… Мы как в расположение вернемся, я с ребятами поговорю. Может чего и придумаем. — Остап, будто забыв о моем существовании, подходит к своему напарнику и кладет ему на плечо руку. — Ты главное, того… Не отчаивайся. — Видно, что воину сложно подбирать слова. Не привычный он.
Вот и говорю, не поймешь ничего. С одной стороны, опасность, что меня все же сдадут в управу, никуда не делась, а с другой. У меня уже и самого мелькают мысли добровольно сдаться, за награду, деньги отдать этим двоим. Ну, только попросить, чтобы они за Машей присмотрели… Она все так же стоит отвернувшись, беззвучно рыдая. Хоть и вижу только спину, но и так понятно.
— Княжич, а ты правда знаешь где искать этого вашего отшельника? — Остап подходит ко мне, присаживаясь так, чтобы наши лица были на одном уровне.
— Знаю. — Не вижу смысла врать.
— Если отпущу, поможешь? Понимаю, наше знакомство прошло не совсем хорошо, но и ты пойми. — Остап тяжело вздохнул, — так сложились обстоятельства. — Где-то глубоко внутри равнодушных глаз профессионального убийцы, мелькнула легкая грусть.
— Помогу. — Пытаюсь пожать плечами, но не получается. — Даю слово.
— Верю. — Остап попытался изобразить улыбку, но это у него получается плохо. — Ты это… Не делай глупостей, княжич. — Я даже не сумел засечь движения клинка, которым воин рассек мои путы.
Мда…, Пожалуй, и правда, не стоит совершать резких движений. Что-то, мне кажется, что Остап, убдь у него такое желание, и без привлечения Маши, меня в бараний рог свернет и не вспотеет. Тогда не понятно, чего он цирк устраивал. А, плевать…