— А вы как думали, гражданин Дергач? — спросил следователь. — Надеялись, что это сойдет вам с рук? Все простится и забудется, да? Но нет, тут вы просчитались. Военные преступления не имеют срока давности.

— Я не совершал военных преступлений, — сказал Артем. — Я воевал.

— В вашем случае это одно и то же, — отрезал следователь. — Потому что никто вас в армию не призывал и воевать не посылал. Это была ваша личная инициатива, гражданин Дергач. Та самая, которая наказуема. Что ж, покатались на саночках, теперь повозите их. В местах лишения свободы.

Следователь с удовольствием откинулся на спинку крутящегося офисного кресла. Его фамилия была Купельник, и в молодости его наверняка дразнили Купальником или Коперником. Теперь ему перевалило за тридцать, и он не собирался прощать мир за все унижения и издевательства, через которые ему пришлось пройти. С такой обширной ранней лысиной и дегенеративно срезанным подбородком только и остается отыгрываться на тех, к кому природа отнеслась с симпатией или хотя бы со снисхождением.

— Я пошутил насчет войны, — сказал Артем. — Ни на какой войне я не был. Я мирный человек.

— Вот как? — вкрадчиво произнес следователь и резко подался вперед, улегшись грудью на стол и вперив сверлящий взгляд в переносицу Артема. — А у меня есть свидетельства, прямо указывающие на ваше присутствие в зоне ведения боевых действий.

— Какие еще боевые действия? — спросил Артем, спокойно выдерживая проницательный следовательский взор. — Разве мы с кем-то воюем? Идет война?

Следователь покраснел так сильно и резко, словно на него плеснули кипятком.

— Не прикидывайся идиотом, Дергач, — прошипел он. — Ты все прекрасно понимаешь.

— Нет. Не понимаю.

— Так тебе объяснят, — пообещал следователь. — Я вас задерживаю на трое суток, гражданин Дергач. За это время суд вынесет постановление о вашем содержании под стражей в следственном изоляторе. А там поглядим, как вы умничать будете, гражданин. — В глазах Купельника полыхнула ненависть. — Я тебя сгною, Дергач, понял?

Это были не пустые угрозы. Вчера ты был добровольцем, а сегодня объявляешься участником незаконного вооруженного формирования. Война закончена, и твой батальон превращается в ОПГ — организованную преступную группировку. Вполне достаточно, чтобы всю оставшуюся жизнь провести на нарах.

— За что? — спросил Артем.

Он действительно хотел понять. Надеялся услышать честный ответ. Напрасно.

— За противоправные действия, — сказал следователь. — Закон есть закон, и перед ним все равны, гражданин Дергач. Вы на чьей машине приехали? Откуда она у вас? Можете документально подтвердить ее происхождение?

Артем опустил взгляд, нахмурившись. Так вот в чем дело. «Лендровер». До того как перейти к Артему, автомобиль был отжат у какого-то коммерсанта, и тот был счастлив, что у него не отобрали заодно жизнь. Теперь времена поменялись.

— Машина принадлежит моему знакомому, — сказал Артем. — Он выписал мне доверенность перед… Гм. На всякий случай.

— Как его фамилия? — осведомился следователь, напуская на себя равнодушный вид.

Актер из него был никудышный. Равнодушие, в отличие от ненависти, получилось насквозь фальшивым.

— Не помню, — ответил Артем.