Тем не менее его блеф подействовал на старшую медсестру подобно грому с ясного неба. Она хотела что-то сказать в свое оправдание, но лишь дернула горлом и выпучила глаза, как будто едва не подавилась костью, вынужденная проглотить ее целиком.

— Не забывай о нашем разговоре, когда тебе взбредет в голову поквитаться или сделать какую-нибудь пакость, — сказал Артем. — А теперь пошла вон отсюда! Чтобы через секунду духу твоего тут не было, тварь!

Инга попятилась, а потом сорвалась с места и побежала. Было слышно, как беспорядочно стучат ее каблуки по каменным ступеням.

— Напрасно ты, — покачала головой Лиля. — Она не простит. Инга очень злопамятная и самолюбивая. Ты унизил ее в моем присутствии. Для нее это невыносимо.

— Пусть только попробует, — сказал Артем, чувствуя себя победителем. — Видала, как ее перекосило, когда она про лекарства услышала?

— Откуда ты узнал?

— Догадался. Все медсестры химичат с препаратами.

— Я не химичу, — сказала Лиля.

— Конечно, — согласился он. — Больно?

— Немного. Скоро пройдет.

Артем поднял с пола окровавленную сережку и положил на стол. Потом произнес тоном, не терпящим возражений:

— Давай обработаем твое ухо. Не то рана воспалится. Только этого тебе не хватало для полного счастья.

Он украдкой взглянул на Лилино лицо, все еще носящее следы удара.

— Страшная, да? — спросила она.

— Самая лучшая, — сказал он.

— Ага! — не поверила Лиля. — Можно подумать. С фингалами, с распухшим носом, еще в этом наряде. — Она дернула себя за ворот растянутого свитера и топнула порядком поношенным сапогом. — Чучело, да и только.

— Ты красивая, — сказал Артем.

— Тебе кажется.

Лиля сердито осмотрела себя. Поскольку она приехала без зимней одежды, ей выдали более или менее подходящие вещи из кладовой. Несмотря на стирку и проветривание, они сохранили чужеродный запах и выглядели не лучшим образом.

Лиля комплексовала, вынужденная ходить в великоватой обуви и немодной одежде. Никакая форма не могла скрыть изъяны ее наряда.